На фоне не слишком удачного выступления в Ванкувере российских фигуристов, не сумевших завоевать ни одной золотой награды, прорыв на танцевальный пьедестал подопечных Александра Жулина остался в тени. Тем более, что многие ждали его не от Виктории Синициной и Никиты Кацалапова, а совсем от другой пары – двукратных призеров чемпионатов Европы Александры Степановой и Ивана Букина. В Ванкувере Жулин дал интервью Елене Вайцеховской, где объяснил, почему рискнул залезть в танцах на чужую территорию, вспомнил времена сотрудничества с Евгенией Медведевой и сравнил Максима Транькова с главным тренером футбольного «Спартака».

Непростой выбор

— В какой момент вы поверили, что Виктория Синицина и Никита Кацалапов сумеют выйти в этом сезоне на уровень топ-результатов?

— Наверное, это произошло на этапе Гран-при в Канаде. Для нас это был уже третий старт – до этого ребята очень чисто прокатались на более мелких турнирах в Сызрани и Братиславе. Третий безупречный прокат вселил в нас еще большую уверенность, несмотря на то, что в Лавале, как и в Ванкувере, Никита недокрутил вращательную поддержку, и пара потеряла на этом уровень сложности.

— После достаточно скомканного олимпийского года, в котором ваши спортсмены не сумели отобраться в сборную, у вас наверняка имелась серьезная стратегия подготовки к нынешнему сезону?

— Конечно. По прошлому опыту работы с ребятами я понял очень важную вещь: если Кацалапов катается, как мы говорим, «на разрыв аорты», как он любит и умеет делать, это порой приводит в соревнованиях к непредсказуемым последствиям. Поэтому для произвольной программы я с самого начала искал музыку, в которой Никита мог бы полностью раствориться, а не выпрыгивать из штанов и не мчаться сломя голову вперед. Чтобы можно было максимально хорошо показать все то, что отличает пару: качественные линии, прекрасное, мягкое скольжение, способность слышать музыку. Сюита Баха Air была выбрана именно из этих соображений. К счастью, нашлась очень удачная часть для концовки – «Пуньяни» Фрица Крайслера. Ее посоветовал использовать в программе один из моих друзей – композитор Эдгар Акопян, за что я безмерно ему благодарен.

— Работая над этой программой, вы ставили перед собой цель соперничать с трехкратными чемпионами мира Габриэллой Пападакис и Гийомом Сизероном?

— Скорее хотел, чтобы мои спортсмены максимально приблизились к французской паре. Понимал при этом, что своей произвольной программой мы в определенном смысле залезаем на их территорию.

— Не испытывали сомнений в правильности выбора? Александра Степанова и Иван Букин, которые сейчас являются основными конкурентами вашего дуэта внутри России, наоборот, совершенно сознательно стремились уйти от французского стиля и, знаю, гордятся тем, что не похожи ни на какую другую пару. Вы же сунулись в чужую епархию.

— Синицина и Кацалапов способны успешно кататься в любом ключе. И в североамериканском, и в танго, и в том стиле, что демонстрируют французы. Считайте, что нашей программой я хотел показать и это тоже. Кстати, над танго Вика с Никитой работали в этом сезоне с чемпионами мира по аргентинскому танго Сагдианой Хамзиной/Дмитрием Васиным – такие чемпионаты ежегодно проводится в Аргентине. Я очень доволен, что некоторые танцевальные связки мы сумели досконально перенести с паркета на лед.

Химия жеста

— На этапе Гран-при в Гренобле Синицина и Кацалапов выступали вместе с Пападакис и Сизероном. Вы способны объективно оценить, насколько сопоставим уровень этих дуэтов?

— Чтобы не быть наглым, озвучу очевидное: мы очень сильно сократили отставание, которое было в прошлом году. Полагаю, что свою роль сыграл тот факт, что катание французов, которое я сам всегда обожал, начинает приедаться. Понятно, что говорить я могу лишь за себя, но порой ловлю себя на мысли, что который год смотрю один и тот же танец. Это, как мне кажется, начинает идти Габриэле и Гийому в минус. Поэтому люди и начинают обращать внимание на другие дуэты, несколько иначе на них смотреть.

— Кстати, что случилось с Никитой? Он стал иначе выглядеть на льду. Сам на пресс-конференции сказал, что может долго рассуждать на эту тему, но если коротко – ему снова понравилось кататься.

— Мне кажется, нам просто удалось создать в группе очень комфортную обстановку, в которой всем хорошо. А кроме того, очень сильно в спортивном плане подтянулась Вика. Она оказалась очень хорошей и послушной ученицей, и сейчас, случается, мне не нужно даже что-то говорить ей, чтобы высказать то или иное замечание – у нас взаимопонимание на уровне взглядов и жестов. Соответственно и Никите стало намного проще, как бывает всегда, когда у партнеров совпадает техника. Наверное, это можно сравнить с синхронными прыжками в воду: если партнеры одинаково обучены и подходят друг другу по телосложению, им всегда комфортнее выступать, чем другим.

В паре важен даже темперамент спортсменов. Любое несовпадение способно привести к серьезному конфликту. Год назад, например, у нас было много тренировок, на которых ребята ссорились. В этом сезоне таких тренировок я насчитал всего две, причем наиболее серьезная из них длилась всего полчаса.

— ом ссор, надо полагать, всегда является Никита?

— Почему вы так думаете? Вика тоже имеет очень сильный и неуступчивый характер, хотя и выглядит Аленушкой с картин Васнецова. У нее очень мощный внутренний стержень, и если она в чем-то не согласна со мной или с Никитой, она будет отстаивать свою позицию до последнего.

Еще мне кажется, что прошлогодний чемпионат России, где Кацалапов снялся из-за травмы, очень сильно изменил сознание Никиты. Он понял, что в паре прежде всего нужно быть опорой. Уделять внимание партнерше, а не выпячивать себя. Все великие партнеры отличались на льду прежде всего этим качеством. Тот же Кристофер Дин всегда был в паре гораздо более ярок, и смотрели большей частью на него, а не на Джейн Торвилл, но нужно было видеть, как он ее ведет, как ежесекундно чувствует.

— Над этим в танцах работают?

— Да, конечно. По крайней мере я всегда стараюсь найти какие-то дополнительные краски в отношениях, когда тренирую ту или иную пару. Это ничуть не менее важный момент, чем крюки и выкрюки.

— Тем не менее, когда у вас тренировались Татьяна Навка и Роман Костомаров, в них довольно долго не было настоящей «парности». Каждый танец оставлял ощущение того, что сейчас закончится музыка и партнеры, условно говоря, разойдутся по разным столикам, даже не взглянув друг на друга. А потом вдруг в отношениях появилась «химия». Я не права?

— Правы. Я объясняю это тем, что в олимпийском сезоне перед Играми в Турине ребята очень сильно объединились ради результата. Плюс программа им очень подходила. Все ведь тогда объяснялось достаточно просто: Ромка долгое время жил в Америке один, в то время как мы с Татьяной были семейной парой. Конечно, он чувствовал себя в каком-то смысле брошенным. Плюс – партнерша с очень мощным характером, к тому же жена тренера. Пусть Ромка на меня не обижается, но в те годы ему просто не хватало чисто житейской мудрости, чтобы понять какие-то вещи. Это сейчас он стал настоящим и очень мощным актером — после «Ледникового периода», после съемок в кино. А тогда приходилось разжевывать и объяснять очень многие вещи. Например, что программу нужно катать не на судей, а на партнершу. Очень многие дуэты грешат такой, я бы сказал, юниорской привычкой во время танца крутить головой по сторонам, стараясь углядеть реакцию тех, кто тебя оценивает. А ориентироваться нужно совсем на другое. Помните пару Людмила Белоусова/Олег Протопопов? К ним можно относиться как угодно, но они, когда катались, никогда вообще не смотрели по сторонам, катались только друг для друга. Было совершенно очевидно, что им глубоко плевать на то, что о них подумают судьи, зрители – и в этом заключалась магия.

На первый-второй рассчитайсь!

— Вы сами выступали в те времена, когда в танцах на льду в рамках одной страны существовало четкое разделение на первую и вторую пары, даже когда разница в классе была символической. Сейчас подобное разделение существует?

— Не буду говорить про разделение, но лично мне, например, было неприятно, что сразу по окончании турнира все комментарии были лишь о том, что одну из российских пар засудили. И хоть бы кто поздравил Вику с Никитой с хорошим выступлением. Может быть, люди хотели это сделать и просто не успели – я не знаю. Но так и хочется сказать: ребята, если кто-то считает себя крутым, пусть выходит и доказывает своим катанием. Но зачем устраивать вокруг соревнований балаган, превознося одних и опуская других? И тем более давать публичные комментарии по этому поводу? Я прекрасно понимаю, что для той же Наташи Бестемьяновой Степанова/Букин – совершенно особенная пара, поскольку Ваня – сын ее бывшего партнера. Я тоже бываю совершенно необъективен, когда смотрю, как моя дочь играет в теннис – мне всегда кажется, что она играет лучше всех. Мне всегда очень нравилось, как каталась Навка, но не только потому, что она действительно была лучше других, а прежде всего потому, что она была моей женой.

— Несмотря на то, что лучшей из российских танцевальных пар в Ванкувере стали Синицина и Кацалапов, российский судья дважды поставил Степанову и Букина выше. Означает ли это, что для вашего дуэта предпочтительнее ситуация, когда российского арбитра вообще нет в бригаде?

— На мой взгляд, это всего лишь говорит о том, что российская судья просто не ожидала от Синициной и Кацалапова такого прогресса, а в этом случае бывает непросто избавляться от засевших в голове стереотипов. Вот и получилось, что в коротком танце разница не в нашу пользу была довольно существенной, а в произвольном танце оценки заметно подравнялись.

— Что вы ждете от чемпионата России?

— Чистых прокатов. Высокие места всегда очень сближают партнеров, окрыляют их.

— Бывшая партнерша Кацалапова Елена Ильиных тренируется у вас на катке в паре с вашим танцором Дмитрием Соловьевым. Это не вносит дискомфорт в вашу работу с основным дуэтом?

— Лена с Димой и Никита с Викой катаются на разных льдах. Это сделано специально, более того, заранее обговаривалось с Димой.

— А если новый дуэт захочет выступать не только в шоу, но и в соревнованиях, пойдете навстречу?

— У нас с Соловьевым на эту тему тоже был разговор, но я, если можно так сказать, взял рекламную паузу. Сказал, что мы можем вернуться к обсуждению этой темы не раньше того, как закончится нынешний сезон.

— Кацалапов, кстати, сказал в интервью в Ванкувере, что его совершенно не беспокоила конкуренция, которая была в группе в период выступлений Соловьева с Екатериной Бобровой. Считаете, что конкуренция с Ильиных может раздражать Никиту?

— Этого я не сказал. Мои опасения связаны лишь с тем, что если вдруг Лена и Дима действительно захотят вернуться и выступать в соревнованиях, то, несмотря на то, что это будет пара-новодел, судьи вполне могут посчитать, что свои медали фигуристы уже получили, пусть и в составе разных дуэтов. И просто не дадут им дорогу. А я прежде всего тренер, то есть человек, который должен очень точно рассчитывать свои силы и время. Не хочется, чтобы все усилия уходили в песок.

— Зато представляете, какой у пары мог бы быть пиар?

— Я совершенно не пиарный человек, несмотря на то, что регулярно появляюсь в телевизионных передачах. Возможно, это мой минус, но это так.

Медведева, Загитова и другие

— В свое время на протяжении двух сезонов подряд вы ставили программы Евгении Медведевой. Не было ли вам обидно, что с выходом на взрослый уровень эта фигуристка стала обращаться за постановками не к вам, а к Илье Авербуху?

— Тогда просто так сложилась ситуация: меня не было в Москве, а Илья был. И предложил поставить все программы для Медведевой бесплатно. Он – прекрасный менеджер, бизнесмен, владелец большого количества шоу и гастрольных туров, поэтому бесплатно поставить кому-то программу для него вообще не вопрос. К тому же Авербух замечательный хореограф – мне нравились программы, которые он делал для Жени. Нынешние, скажу честно, пока нравятся меньше.

— Насколько мне известно, эти постановки выбрала сама Женя, а не ее нынешний тренер Брайан Орсер.

— Знаете, я люблю повторять, что пара, которая приходит ко мне от другого тренера, становится «моей» через три года. Мне кажется, что Брайан пока еще не совсем хорошо чувствует Женю, понимает ее. Поэтому пошел ей навстречу в ее пожеланиях. Не хочу сказать, что постановки неудачны, скорее, Медведева пока не слишком к ним готова. Ту же короткую программу она делает замечательно, но такая фигуристка, как Эшли Вагнер, скатала бы ее лучше и выразительнее. В моем понимании Женя – это «Мелодии белой ночи», это «Шербурские зонтики». Хрустальные, изящные программы.

— Разделяете точку зрения, что уходить от привычного всем стиля в олимпийский сезон, взяв «Анну Каренину», было со стороны Медведевой и ее тогдашнего тренерского штаба ошибкой?

— Я так не считаю. Это была выдающаяся программа и выдающееся исполнение. Никто не виноват в том, что Алина (Загитова) прокаталась лучше.

— Сейчас налицо тенденция, когда фигуристка, прожив два года на взрослом уровне, упирается в «потолок», выше которого прыгнуть уже не способна. Как считаете, женское одиночное катание возможно развивать в зрелом возрасте?

— Развивать можно, но для этого той же Алине нужно очень сильно прибавлять в скольжении. Иначе о ней постоянно будут говорить, как о фигуристке, которая только прыгает, но не катается. Мне, например, не слишком нравится Рика Кихира – для меня она слишком бесцветная. Но когда она катается, я вижу «флоу», вижу мягкие колени, прекрасное скольжение. А это очень сложно – прибавлять в скольжении, не теряя при этом резкость и взрывную силу в прыжках. К тому же, когда низко «сидишь» на ногах, гораздо быстрее утомляются мышцы. Японцам проще: у них от природы очень мягкие ноги. Поэтому и соперничать с ними тяжело.

— Ваше самое яркое впечатление от Финала Гран-при, если не считать собственных учеников?

— Наверное, выступление французов в парном катании (Ванессы Джеймс/Моргана Сипре). Этот дуэт практически не имеет слабых мест ни в постановках, ни в исполнении.

— Невольно возникает вопрос: а оправдан ли в текущей ситуации переход первой российской пары Евгении Тарасовой/Владимира Морозова под крыло совсем неопытного наставника (Максима Транькова)? Позиции-то ребята сдали.

— Мне сложно здесь что-то сказать, поскольку я совсем не знаю Максима Транькова, как тренера. Да, у спортсменов стало больше срывов, но это – та самая ситуация, когда было бы совершенно неправильно судить со стороны о причинах. Я сам оказывался в шкуре человека, которого гнобили за отсутствие результата, а причина заключалась лишь в том, что Кацалапов целый месяц не мог кататься из-за того, что ботинки сильно намяли ноги. Если начинать предпринимать какие-то действия против тренера, не зная всех деталей его работы, можно наворотить такого, как получилось в футбольном «Спартаке» с Дмитрием Аленичевым и Массимо Каррерой. Я, кстати очень рад, что мою любимую команду сейчас тренирует Олег Кононов – мне он очень нравится, как личность. Очень умный, думающий человек, который со стороны кажется мягким, но способен построить кого угодно. Просто нужно дать ему поработать.

То же самое можно сказать и о Транькове. Ему сейчас очень тяжело, возможно, мне это известно лучше, чем кому бы то ни было.

— Что имеете в виду?

— Когда я начинал тренировать Навку и ее тогдашнего партнера Николая Морозова, сам еще выступал в туре Тома Коллинза с Майей Усовой. Мне казалось ерундой, если я пропущу два часа тренировки. Или четыре. Или шесть. Казалось, что спортсмены такого уровня должны сами все знать и самостоятельно со всем справляться, они же профессионалы. Сейчас же по прошествии многих лет понимаю, что иногда даже двадцать минут тренерского присутствия на льду могут оказаться безумно важными. Помню, я пришел на одну из тренировок к Вике и Никите, дал им какие-то упражнения, и в одном из них вдруг совершенно случайно увидел «ключик» к пониманию, что именно и как должен развивать в Вике, как в партнерше, чтобы сделать ее по-настоящему классной фигуристкой. А не приди я на ту тренировку, возможно, искал бы этот ключ до сих пор.

rsport.ria.ru