Александра Степанова и Иван Букин: про нас постоянно думают, что мы встречаемся

Российские фигуристы Александра Степанова и Иван Букин, занявшие на московском этапе Гран-при в конце прошлой недели третье место в танцах на льду, рассказали корреспондентам агентства «Р-Спорт» Андрею Симоненко и Анатолию Самохвалову о том, стали ли программы нынешнего сезона их любимыми, о понимании «химии» между партнерами – и о том, нужно ли им переворачивать мир.

— Александра, Иван, считается, что в олимпийский год очень важно «попасть» с программами. Общее мнение в кулуарах – у вас это «попадание» есть. А вы можете назвать их, например, своими любимыми?

Степанова: Произвольный танец определенно можно назвать если не самым любимым, то одним из любимых.

— Почему не самым?

Степанова: Танго в прошлом сезоне нам тоже очень нравилось. Но нынешний танец абсолютно в другом стиле. Тем не менее она (программа) нам по душе, и нам очень нравится в ней существовать.

— До такого нежного и лирического танца (под композицию «Грезы любви» в современной обработке), наверное, нужно было «дозреть»…

Степанова: Наверное, да – мастерство исполнения такого танца, чтобы его воспринимали именно так, как мы хотим, приходит с возрастом, с опытом. Ребята, которым лет 15, вряд ли смогут показать на льду взрослую жизнь. Но это, в принципе, логично.

— Вам хватает его, этого опыта?

Букин: Я думаю, что да. Мы самостоятельные люди, с родителями не живем. Повзрослели. И этой программой мы хотим показать, что как спортсмены тоже не стояли на месте и выросли. И готовы исполнять программы нового уровня.

— Чтобы переживать драму на льду, надо в жизни понять, что это такое.

Степанова: У нас в программе нет особой драмы в смысле страдания. В танго его было больше, а здесь чистое, светлое чувство. Все предельно ясно. Какой-то истории или задумки, как, например, у Кати Бобровой и Димы Соловьева в произвольном танце (про любовь юноши к вымышленной слепой девушке), у нас нет.

— Вам такие задумки интересны?

Степанова: Интересны. Только не всегда их возможно показать на льду. В театре легче, там хотя бы декорации есть. У нас же сложнее. У Кати и Димы все понятно с самого начала, но бывают и такие танцы, которые не поймешь о чем.

— В танцах у Габриэллы Пападакис и Гийома Сизерона, как некоторые говорят, не поймешь, где партнер, а где партнерша.

Степанова: Я тоже слышала такое мнение. Нет ни любви, ни так называемой «химии», есть просто красивое катание, которым все сидят и наслаждаются. Но это на самом деле красиво, под музыку и очень легко.

— Ваша пара, как считаете, ближе по стилю к историям или к техническому и хореографическому совершенству?

Букин: Мы пробовали разные варианты. И, наверное, нам ближе простые эмоции. Чувства, любовь. Переживания. Или как в танго, какая-то даже животная страсть.

— Эта самая «химия» в отношениях между партнерами – театральная игра, которая натренировывается?

Букин: Сложно сказать. На тренировке ты выполняешь указания, трудно, наверное, говорить о «химии» в тот момент. А на соревнованиях ты уже настроен соответствующим образом. Мы только вдвоем, и никого больше. Видим публику, хотим воздействовать на нее своим танцем.

— Высшая степень мастерства – это когда зрители после таких танцев начинают воспринимать вас как пару в жизни.

Степанова: Про нас постоянно думают, что мы встречаемся. Спрашивают об этом очень давно. Даже вспоминаю сейчас один случай, когда мы катались на тренировке, и один парень смотрел на нас как зачарованный. И наш хореограф спрашивает его: ну что, нравится? (смеется).

— Эмоции трудно совмещать с выполнением элементов. Не хочется вернуться в те, стародавние танцы на льду, когда не было всех этих твиззлов?

Степанова: К сожалению, мы никогда не катались в тех танцах, без элементов. Папа Вани (олимпийский чемпион Андрей Букин) говорит, что это действительно было совсем другое. Мы же, когда пришли в танцы на льду, уже застали их с твиззлами, дорожками шагов… И мы изначально исходили из того, что эмоциональное катание надо совмещать с элементами. Кстати, если ты исполняешь элементы так, как это должно быть, вся программа смотрится как один мини-спектакль. Разве что вот твиззлы действительно несколько выбиваются.

— Что для вас самое сложное?

Степанова: Какого-то одного нелюбимого элемента нет. Бывает, возникают слабые места, но мы над ними работаем. Например, на турнире в Финляндии за обязательную часть короткого танца, румбу, поставили первый уровень сложности – мы ее доработали и в Москве получили третий уровень.

— Ваш тренер Александр Свинин говорил, что в Финляндии и произвольный танец у вас был с недочетами.

Степанова: Были «косяки», да. С самого начала Ваня пошатнулся, потом с поддержкой что-то не так вышло, я споткнулась в дорожке шагов…

— С чем-то это было связано?

Степанова: Возможно с тем, что мы очень хотели этот танец показать. Нам было очень обидно, что мы не смогли выступить с произвольной программой на контрольных прокатах в Сочи. Мы были готовы тогда очень хорошо.

— Если говорить о погружении в прошлое – вы на юбилее Татьяны Тарасовой исполнили программу Натальи Бестемьяновой и Андрея Букина, с которой они катались три десятка лет тому назад. 

Букин: На самом деле в довольно модернизированном виде. Мы взяли некоторые куски из их программы и адаптировали под современный стиль.

— Как готовили этот танец – прямо по видеозаписи смотрели программу и повторяли движения?

Букин: Да, пересматривали и смешивали части их программы со своими. Было очень интересно.

— Некоторые специалисты считают, что вы раньше копировали стиль папы. 

Букин: Нет, это не так. У папы была своя индивидуальность, я хочу иметь свою индивидуальность. Хочу сделать нечто такое, что бы стало модным. Это очень тяжело, получается у избранных. Но мы ищем, стараемся.

— Ваш папа со своей партнершей долго шел к олимпийскому золоту, терпел. Вы готовы терпеть?

Букин: А по-другому разве бывает? Хоп – и ты олимпийский чемпион?

— Грищук и Платов.

Букин: Но они были шикарны. И таких единицы. Большинство к цели идет очень долго. И, может быть, чем дольше ты идешь, тем приятнее будет достичь этой цели.

— И еще Пападакис и Сизерон, которых вы обыгрывали по юниорам, мир перевернули.

Букин: Перевернули, да. Но они действительно сделали нечто новое, что дало новый виток фигурному катанию.

Степанова: Но ведь с тех пор, как они сделали это новое, они делают одно и то же, очень многие об этом говорят. В отличие от Тессы Вирчу и Скотта Мойра. «Фишка» Тессы и Скотта — это их взаимоотношения на льду. А такое никогда не надоест.

— И все-таки – а вы способны перевернуть мир?

Степанова: Мне кажется, нам не нужно будет его переворачивать. Надо кататься так, чтобы публика в тебя влюблялась, чтобы у людей мурашки шли по коже. Тогда это будет означать, что у нас получается все как надо. И, если честно, по тому, как нас принимали в Москве, нам кажется, что мы идем в правильном направлении.

Поиск