О «малой золотой» Леоновой в короткой программе думать не хотелось. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Как оказалось, Алена и ее тренер Николай Морозов вели себя точно так же. Морозов посоветовал Алене представить себе, словно она только-только приехала в Ниццу. Откатав произвольную с небольшими, но не смертельными ошибками, Алена расплакалась прямо на льду, подъехав к бортику, бросилась в объятия Морозову…

Это были слезы счастья от того, что все прошло благополучно, и в то же время слезы неизвестности: впереди выход четырехкратной чемпионки Европы Каролины Костнер и — японок.

Я остановила Алену по пути в раздевалку. Она заученно попыталась повторить мне то, что говорила за сутки до этого:

— Я приехала в Ниццу просто покататься и получить от этого удовольствие.

— Отчего же вы только сейчас так плакали, обнимая Морозова?

— И отчего бы я плакала, как вы думаете?

— От удовольствия не плачут, Алена.

И тут из нее вырвалась правда. Та правда, которую она до этого мгновения тщательно прятала в глубине себя:

— Во мне столько всего накопилось за эти дни… Должно же было как-то выплеснуться наружу!

Не будем осуждать Алену за эту безгрешную ложь. Я думаю, это была установка ее психолога, Геннадия Горбунова. Примерно такие же вещи, об удовольствии, повторяет и Ксения Макарова, работающая с другим психологом, Загайновым.

Кстати, одна из двух смс, пришедших на ее мобильный после заставившей себя так долго ждать медали, была от ее бывшего тренера, Аллы Пятовой. Вторая – от психолога. Содержание первой Алена пересказала. Пятова счастлива, целует ее. Содержание второй задернула шторкой безликой фразы: «Это секрет».

Внизу, в фойе, заливался оркестр. Итальянские дедушки в кремовых пиджаках и соломенных шляпах выдували на саксофонах туш в честь победы Каролины Костнер, четырежды побывавшей чемпионкой Европы, а чемпионкой мира не бывавшей ни разу.

— Алена, а вам бы хотелось, чтобы для вас сюда прибыл оркестр?

— Это было бы здорово, но, наверное, слишком! Я сейчас просто хочу, чтобы в России все были рады.

— Когда вы поверили, что это не сон?

— Я мечтала скорее о бронзовой медали. Мне на прошлогоднем чемпионате мира до нее совсем чуть-чуть не хватило. Когда откаталась Каролина Костнер, и стало понятно, что она сдвигает меня с первого места, я ждала, как откатается японка Сузуки. Ее выход был предпоследним, но она могла на что-то существенно повлиять. И когда ко мне бросились со всех сторон, я начала уже более-менее внятно осознавать, что я сделала. Окончательно это осознание пришло, пожалуй, когда я увидела подиум на награждении. Очень-очень близко. И поднялась на него…

К Алене осознание приходило поступательно, Николай Морозов, привыкший к подобным страстям и сопутствующим страстям и бурям, начал расслабленно и умиротворенно улыбаться задолго до появления на льду японки Сузуки.

— Николай, — обратилась я к нему. – А вот говорят, что программам Леоновой не хватает сложности, чтобы на равных бороться с соперницами а-ля Костнер.

— Когда я тренировал Мики Андо, — смеясь, парировал Морозов. — О ней постоянно такое говорили. Из года в год. Но это не помешало ей стать двукратной чемпионкой мира.

— Алену очень изменил год, проведенный с вами в Новогорске.

— Алена всегда была сильной. Она не гнется и уж тем более не ломается, что бы ни случилось. Мне это в ней очень нравится. Но в ней многое изменилось, вы правы. Ее внутренний мир стал намного богаче.

— Ей хватало внимания с вашей стороны, как вам самому кажется? Вам приходится разрываться между таким количеством учеников…

— На самом деле у меня сейчас не так уж много учеников. Были времена, когда я работал с шестью парами, шестью одиночниками одновременно и успевал при этом ставить порядка 60 программ!

— Вас не заставляют по контракту, подписанному в России отказаться от своего последнего иностранца, француза Амодио? Он конкурент Артура Гачинского, а вас пригласили не для того, чтобы вы продолжали готовить России конкурентов.

— Если бы такой запрет прозвучал, я бы отнесся к нему с пониманием, тренируясь Амодио с Гачинским в одной группе и на одном льду. Но этого же нет! Да и Амодио не конкурент для Гачинского.

— Разве?

— Естественно! Когда Гачинский в ударе, как на чемпионате Европы в Шеффилде, Амодио не в состоянии его побеждать. Что нам достаточно наглядно показал Шеффилд. А если Гачинский падает несметное количество раз, как в Ницце, то Амодио автоматически оказывается выше… Между прочим, я бы с удовольствием взялся потренировать и танцевальный дуэт Пешала/Бурза. Тренируясь вместе с Ильиных и Кацалаповым они очень помогли бы Лене с Никитой расти и развиваться.

— Несмотря на то, что Пешала и Бурза обыграли Ильиных и Кацалапова в Ницце?

— Они обыграли только потому, что Лене с Никитой пока не хватает опыта. Они очень молоды, не забывайте об этом!

— Давайте пофантазируем: а если бы в Ницце оказался Плющенко?

— И катался так, как в Шеффилде? Гм… Он должен был бы выиграть у Патрика Чана. Но я не уверен, что он бы выиграл. Оценки, которые здесь выставляются – они какие-то немыслимые. Воронов проигрывает Чану десятки баллов. Сумасшедший разрыв, я не понимаю, из чего он складывается, я не вижу такого разрыва…

— То есть вы признаете, что в мужском одиночном катании существует канадское лобби, которое скорее всего раздавило бы на чемпионате мира даже Плющенко.

— Признаю.

www.sovsport.ru