Одному из самых талантливых советских фигуристов Игорю Бобрину 14 ноября исполнится 60 лет. Свой юбилей легенда отечественного фигурного катания отметит спектаклем «СОЧИнение 6,0», который пройдет 16 ноября в Балашихе. О Театре ледовых миниатюр, о шансах Евгения Плющенко на победу в Сочи, о тенденциях развития мирового фигурного катания чемпион Европы 1981 года рассказал в интервью корреспонденту ИТАР-ТАСС.

— Расскажите, пожалуйста, немного о вашем юбилейном спектакле.

— Сейчас в репертуаре нашего Театра ледовых миниатюр, которым я руковожу с момента его основания в 1986 году, более 15 спектаклей. Нам есть что показать зрителям. Почетными гостями этого праздника будут Татьяна Навка и Роман Костомаров, Алексей Ягудин, Татьяна Тотьмянина и Максим Маринин, Елена Бережная, Ирина Слуцкая. Со всеми этими людьми мне посчастливилось сотрудничать в разное время на льду и вне его. Также ко мне в гости придут артисты российской эстрады Лариса Долина, Юлия Ковальчук. Я буду очень рад видеть на своем дне рождения Тамару Москвину, великого тренера из Санкт-Петербурга, и трехкратную олимпийскую чемпионку Ирину Роднину.

Я бы вообще не сравнивал наш театр с различными ледовыми шоу. В последнем случае, 80% успеха – это костюмы, декорации, спецэффекты. Что касается нашего театра, то в гастрольных поездках весь свой реквизит мы можем разместить максимум в 15 чемоданах. Я всегда считал, что самое главное на льду – это чувственность, искренность. Первая задача человека, который выходит в ранге актера на льду – завоевать зрителя. И у моего Театра, и у ледовых шоу есть свой зритель, своя ниша в искусстве.

— Думали ли вы, впервые встав на коньки, что достигнете таких высот в спорте?

— Я пришел в фигурное катание довольно-таки поздно – в семь лет. Я, конечно же, поначалу не ставил перед собой задачи стать олимпийским чемпионом или чемпионом мира. Сначала для меня фигурное катание было симбиозом игры и спорта. Только по прошествии некоторого времени у меня возникла привязанность к этому виду спорта, желание чего-то достигнуть и кому-то что-то доказать на льду. Я очень благодарен своим родителям, которые почувствовали во мне какой-то талант и отдали в фигурное катание.

— В 1980 году вы принимали участие в турнире фигуристов на Играх в Лейк-Плэсиде…

— То, что у меня нет олимпийской медали, меня немного огорчает. Так сложилась жизнь, но, несмотря ни на что, мне посчастливилось быть участником олимпийского праздника. Я занял тогда 6-е место и принес своей команде 1 зачетное очко. Для меня это был очень волнительный старт. И накануне Игр в Сочи я возвращаюсь в свою Олимпиаду и понимаю, что олимпийский турнир по своему психологическому накалу не идет ни в какое сравнение с чемпионатом мира. Когда ты приезжаешь на мировое или европейское первенство, то ты там попадаешь в свой фигурный мир. Все, кто находится на этих соревнованиях, это люди из фигурного катания. На Олимпийских играх тебя окружают в большинстве своем твои соотечественники — представители других видов спорта. И ты переживаешь не только за себя, но и за них. Олимпиада отнимает у каждого ее участника очень много нервов.

В Лейк-Плэсиде мне довелось побывать в качестве зрителя на хоккейном финале с участием сборных США и СССР. Причем, наши места были в секторе, где сидели американские болельщики. Но мы, несмотря на «враждебное окружение», болели за своих изо всех сил.

Я бы очень хотел, чтобы наши спортсмены в Сочи болели за своих товарищей из других видов спорта, но часть эмоций нужно сберечь и для себя. Иначе можно оказаться в проигравших.

Также я вспоминаю Олимпиаду в Солт-Лейк Сити, на которой я был в качестве хореографа пары Елена Бережная/Антон Сихарулидзе. Тем Играм предшествовали теракты в Нью-Йорке, где погибло очень много человек. Меры безопасности на Олимпиаде-2002 были беспрецедентные. Эти бесконечные проверки отнимали у спортсменов и тренеров немало нервных клеток. Надо сделать так, чтобы в Сочи с этим было не так жестко.

— У себя на Родине российским фигуристам будет выступать легче?

— Я думаю, что фактор родных стен может не самым лучшим образом отразиться на выступлении российских олимпийцев. В этом, думаю, присутствует больше отрицательного. Ради успеха нужно суметь закрыться от всех внешних раздражителей. Дома этого сделать гораздо тяжелей, чем на чужбине.

— Ваши ожидания от выступления наших фигуристов на Играх в Сочи?

— Я очень верю в Женю Плющенко, который, по моему мнению считается одним из главных претендентов на медали. Дай бог, чтоб здоровья ему хватило для этого. Мне нравится отношение к делу другого нашего фигуриста Максима Ковтуна, который хорошо выступил на этапе Гран-при в Китае. Но боюсь, что излишние эмоции могут помешать этому спортсмену безошибочно откатать в Сочи. Но очень здорово, что теперь в нашей сборной есть кроме Плющенко кому выходить на лед и бороться за высокие места.

Что касается соревнований спортивных пар, то там Россия будет бороться только за первое место. Татьяна Волосожар и Максим Траньков выглядят сильней всех остальных своих соперников. Очень жаль, что получил серьезную травму Александр Смирнов, вступающий вместе с Юко Кавагути. Я считаю, что этим спортсменам нужно поставить перед собой цель любой ценой поскорей вернуться на лед и выступить на домашней Олимпиаде. Следующих Игр у этой пары уже не будет, поэтому Саше и Юко надо бороться, надо биться до конца.

В спортивных танцах максимум, на что мы можем рассчитывать, так это на «бронзу». У нас есть два очень хороших дуэта: Боброва/Соловьев и Ильиных/Кацалапов, но до первых канадской и американской пар: Вирту/Мойр и Дэвис/Уайт им пока не дотянуться.

В женском одиночном катании у наших тренеров есть огромная возможность для выбора. Сотникова, Туктамышева, Липницкая, Леонова… Подрастают Радионова, Погорилая…Очень здорово, что в нашей сборной такая большая конкуренция.

— Но при такой конкуренции некоторые девочки могут никогда не получить шанса выступить на Олимпиаде, чемпионате мира или Европы… Может кому-то уже сейчас стоит задуматься над тем, чтобы переехать в другую страну, где они будут всегда в лидерах? Та же Полина Шелепень уже перебралась в Израиль…

— Сейчас, слава богу, каждый за себя решает сам. Я помню, в свое время Миша Шмеркин, который не попадал в первую десятку в нашей стране, после переезда в Израиль стал первым номером своей новой сборной. Поэтому решение о смене спортивного гражданства для кого-то, конечно, может быть оправданным. Человек хочет доказать, что он способен прогрессировать. А доказать это возможно, только выступая на самых крупных соревнованиях. Я спокойно на такие вещи смотрю.

— Почему в женском одиночном катании у России появилось много талантов, а в мужском такого нет?

— Я думаю, что здесь Женя Плющенко невольно сыграл свою негативную роль. Когда он находился на волне своей популярности, многие юные спортсмены старались быть похожими на Плющенко, во многом подражали ему. Они носили одну и ту же прическу, делали одинаковые дорожки, одинаковые шаги. Выбирали одну и ту же музыку. А копия всегда хуже оригинала. Но дело даже не в самих подрастающих фигуристах. Проблема кроется в квалификации тренеров. Те должны развивать индивидуальность своих учеников, делать оригинальные программы… Сейчас, на мой взгляд, отечественное мужское одиночное катание начинает потихоньку выкарабкиваться из этой ямы. Появление Максима Ковтуна – тому подтверждение.

— Что вы скажете о новой произвольной программе Евгения Плющенко, которая достаточно необычна для привычного восприятия? «Самое лучшее от Плющенко»… Не будет ли эта программа в Сочи неким раздражителем для судей, которые посчитают, что наш фигурист слишком высоко задрал нос?

— Как говорится, время покажет. Но российским спортсменам перед соревнованиями, которые будут проходить на своей Родине, всегда очень сложно сделать оригинальные программы. Первое, что приходит в голову, это «Калинка» и тому подобная размашистая русская музыка… Но исполнять в очередной раз избитые временем композиции просто и неинтересно. Катание чего-то испанского и латиноамериканского, что до тебя также делали десятки человек, также может не принести ощутимых дивидендов. На Олимпийских играх надо как-то удивить и зрителей, и судей, и своих соперников. А то, что придумал Женя, может быть вполне оригинальным. С высоты своего положения Плющенко может создать себе такое попурри. Возможно, это прозвучит очень даже стильно. Но я в этом не уверен. Все будет зависеть от того, как он преподнесет эту программу. Главное, чтобы там не было задирания носа. А если Женя будет кататься под лучшую музыку Баха, Бетховена… Почему это должно раздражать судей?

— В каком направлении развивается современное мужское одиночное катание?

— Сейчас арбитрами очень ценится чистота исполнения элементов, скольжение, качественные дорожки и вращения. К этому все пришли после того, как больше 10 человек стали прыгать четверные, параллельно исполнения прыжки в 3 и 3,5 оборота. Но как только какой-то спортсмен сумеет сделать прыжок в пять оборотов, то он непременно станет победителем. Потому что никто другой такого сделать не сможет. Но как только пятерной будет доступен десятку спортсменов, судьи опять будут уделять пристальное внимание, дорожкам, шагам и вращениям, оригинальности программ.

— Но тот же американец Эван Лайсачек выиграл Олимпиаду в Ванкувере, не имея, в отличие от Плющенко, в своем арсенале четверных прыжков…

— Вспомните, где проходили те Игры? В Северной Америке! Женя тогда был сильнее всех. Это не только мое мнение, но и мнение многих моих друзей, которые видели тот олимпийский турнир. От объективности судей в фигурном катании, особенно мужском одиночном, зависит очень многое. С судьями представители ведущих национальных федераций «работали» всегда. Не прекращается работа в этом направлении и сейчас. Я не говорю о каких-то банальных презентах в виде ондатровой или соболиной шапки… Идет более тонкая работа. Попытки склонить арбитра на свою сторону делаются очень тонко и порой завуалировано. В этом нет какой-то криминальной подоплеки, но для достижения успеха все способы хороши.

В 2002 году я в качестве тренера-хореографа российской пары Бережная/Сихарулидзе присутствовал на Олимпиаде в Америке. После того, как Лену и Антона объявили победителями Игр, я уехал с театром в Северную Корею и о том, что канадцы Сале и Пеллетье подали протест, в результате которого также получили «золото», узнал уже немного позднее остальных. Я откровенно говоря, тогда был сильно удивлен произошедшему. Канадская пара выступила значительно слабее нашей.

Судьи, удовлетворившие протест наших соперников, повели себя очень непрофессионально. Прецедент был не очень хороший – я не могу вспомнить, когда в фигурном катании спортсменам давали два одинаковых комплекта медалей. Я бы советовал судьям больше такого не делать. Один раз арбитрам это сошло с рук, а второй раз их могут не понять. Может быть, об этом и не стоит говорить, но наша федерация, считаю, недостаточно отстаивает права своих спортсменов в различных конфликтных ситуациях. Головы за тот скандал с Бережной и Сихарулидзе кое-кому из наших чиновников стоило бы оторвать. За то, что с нашими спортсменами так обошлись судьи. Но никто не вступился по-настоящему тогда. Все боятся за свои кресла. А надо было побороться и сказать, что оснований для протеста нет никаких.

По большому счету, обе пары от этого скандала только выиграли – они стали желанными гостями любых ледовых представлений и были востребованы во всех шоу.

— После прошлой Олимпиады, где сборная России выступила относительно неудачно, в российском фигурном катании прошли большие перемены. Сменился президент национальной федерации, некоторые ведущие российские специалисты, долгое время работавшие за рубежом, вернулись на Родину и стали работать с отечественными фигуристами… Как вы думаете, ФФКР сделала все от себя зависящее, чтобы в Сочи мы выступили успешно?

— Это вопрос не ко мне, потому что я, к своему счастью, могу работать и без знаний того, как работает наша федерация. Я могу судить о прогрессе отечественного фигурного катания, основываясь только на просмотре выступлений самих спортсменов.

— Вы являетесь воспитанником ленинградской школы фигурного катания, но уже долгое время живете в Москве. Скажите, пожалуйста, существует ли какая-то разница между московской и уже петербургской школами фигурного катания. Существует ли между ними некое противостояние?

— Я думаю, некое противостояние существует. Это отражалось и на моей карьере, когда вместо меня, ленинградца, занимавшего более высокие места, на международные соревнования иногда отправляли московских спортсменов. Думаю, нечто подобное повторяется и сейчас. На менее остром уровне конкуренция между питерской и московской школами существует. И это здорово. Давайте не будем забывать и про Пермь, где воспитываются очень талантливые спортсмены. Все вместе они поднимают российское катание на штурм новых высот. Идет взаимообогащение, обмен наработками. Все это идет на пользу нашему спорту. А говорить о каких-то отрицательных сторонах конкуренции и сходиться в спорах на эту тему имеют право, на мой взгляд, только тренеры и чиновники. Спортсмены должны только тренироваться и выступать.

— За кого вы будете болеть на Олимпиаде в Сочи? За Евгения Плющенко? За своего ученика из Японии Ханью?

— Я не буду болеть персонально за Плющенко или за Ковтуна. Я буду болеть за Россию. Мы вместе с Натальей Бестемьяновой работали не только с Ханью, но и с другой представительницей Японии Мики Андо, которая возвращается в спорт после рождения ребенка. Итак, сначала я буду болеть за российских спортсменов, а потом уже за всех тех, кому я помогаю.

— А с отечественными фигуристами вы сейчас работаете?

— Мы вместе с Наташей работали с юниорской парой Лина Федорова/Максим Мирошкин — ставили им произвольную программу по приглашению их тренера Нины Мозер. Мы абсолютно открыты для всех предложений и готовы работать со всеми. Но сами себя мы не можем никому навязать. Замечу, что никакой творческой неудовлетворенности мы не испытываем. Нам хватает работы и в театре.

— Вы хореограф. А у вас когда-нибудь возникало желание стать тренером?

— Никогда. Тренер – это человек, который ездит со своими спортсменами на соревнования, ежедневно работает с ними. Это очень тяжелая работа. Мне же нравится ставить программы будучи хореографом.

www.itar-tass.com