Российский фигурист Дмитрий Алиев стал серебряной сенсацией чемпионата Европы в Москве, уступив лишь безоговорочному лидеру — испанцу Хавьеру Фернандесу. Вчерашний юниор вошел в состав сборной России на Олимпиаду-2018 в Южной Корее. В интервью ТАСС спортсмен рассказал о тренировках на озере в Ухте, мыслях о первых в карьере Играх и родителях-тренерах, которых давно не видел.

— Дима, нынешний сезон стал для вас дебютным не только на чемпионате Европы, а вообще на взрослом уровне. И вот уже через несколько дней вам в составе олимпийской сборной фигуристов выезжать на сбор к Играм в Японию. Такой расклад хотя бы год назад могли предположить?

— Я четыре года назад смотрел Олимпиаду по телевизору, и мысли на эту тему были только такие — хочется выступить на следующих Играх, очень. Я представлял себе эту атмосферу, мечтал почувствовать то, что ощущали в Сочи те ребята. Но мне было 14 лет, и я понимал — впереди долгий путь. А вот сейчас это уже не мечты, это уже дело, в котором нужно себя показывать.

— Когда пришло понимание, что появился реальный шанс выступить в Пхёнчхане?

— Пять дней назад, здесь, в Москве, на чемпионате Европы. Я сейчас вспомнил начало сезона, травму ноги (фигурист травмировал голеностоп в сентябре на тренировке — прим. ТАСС), этап Гран-при в Японии, потом в Москве, и мурашки по коже пошли. До травмы я знал — могу бороться, меня ничего не тревожит, готов к любой работе. Но потом эта история с ногой…

Как следствие — потерянное время, недостаток стартов, и хуже всего то, что стало пропадать то особое и очень ценное чувство, которое приходит к каждому спортсмену от старта к старту. Только к декабрьскому чемпионату России, когда нога уже была залечена, я стал понимать — есть шанс побороться за путевку на чемпионат Европы.

Вот поэтому еще шесть дней назад я и не думал, что могу попасть на Игры, и это тот самый случай, когда все решается буквально в мгновение. Сейчас я понял — все возможно. Но я не говорю, что моя судьба меняется. Видимо, вот такая она — жизнь.

— Для нашей сборной эта Олимпиада будет из серии «как на войну». Не обидно, ведь это будут первые в вашей жизни Игры?

— Об этом тяжело думать. Ведь для чего тогда все это — все эти тренировки, на которых ты убиваешь себя, все то, что ты делаешь? Только ради главной цели, и этот путь нужно пройти. Знаете, ведь многие сдаются, и у меня тоже иногда опускались руки!

И в спорте, и в обычной жизни так получается — вдруг пропадает колея, по которой можешь спокойно шагать и знать, что она приведет тебя к твоей цели. Я с нее сходил, но возвращался обратно, понимая многие вещи. Поэтому пусть и «как на войну», но Олимпиада — это Олимпиада. Это праздник. И несмотря на все последние события, праздником она быть не перестанет. Это большое событие в моей жизни, и сейчас мне кажется, что пишется моя история, что я пишу ее сам, и пишу правильно.

— Правду говорят, что с новичков спрос невелик?

— Может, перед декабрьским чемпионатом России что-то подобное у меня в голове и было, но уж точно не сейчас. Я уверен в себе. Я безумно рад, что залечил травму, ощущаю себя настолько в форме, что испытываю удовольствие от того, что делаю. Знаете, я когда произвольную программу сейчас в Москве катал, такая гармония была внутри… Как будто что-то правильное во мне происходит.

—​ О конкурентах на Играх думаете?

— На Олимпиаде придется бороться с хорошими сильными соперниками, но думать о них я не буду. Я пишу свою историю и не хочу заглядывать в чужой блокнот. Я делаю свое дело, готовлю себя, чтобы выдержать возможные стрессы и форс-мажоры. А соперники — они есть и будут всегда. Но мы-то все знаем, кто главный соперник для каждого из нас, правда? Мы сами.

— Что для вас значит ваш тренер Евгений Рукавицын?

— Мои тренеры — это моя вторая семья, и я никогда не устану им говорить об этом. Мы постарались по горячим следам не обсуждать, что произошло — мое серебро на Европе, мои шансы на Игры. И это, наверно, правильно. Это такие эмоции, которым надо улечься.

— После проката произвольной программы «Построить дом» на московском чемпионате вы признались, что вся постановка — это ваша личная история. Это история прощания с домом, с родителями. Вам действительно пришлось пожертвовать столь многим ради большой цели?

— Все непросто. Но мне и правда пришлось оторваться от семьи достаточно рано ради переезда в Санкт-Петербург. Мой отец всегда говорил, что нужно что-то потерять, чтобы что-то приобрести. Так в итоге и произошло. Сейчас мои родители, оба они тренеры по профессии, живут в Ухте. Иногда, когда мы что-то обсуждаем, говорю им: «Родители, давайте не по-тренерски, давайте по-семейному».

Мы достаточно давно не виделись, но я знаю, что они там, что я работаю не только для себя, а для них тоже. И я хочу, чтобы они сейчас услышали меня. Иногда папа звонит и говорит: «Может, я приеду?» Говорю — не надо, не сейчас. Знаете, почему? Мне так не хватает семьи, ее тепла, их объятий,  но… Просто я боюсь. Просто я знаю, что со мной может произойти после этого. Тогда моих душевных сил, накопленных к Олимпиаде, просто не останется.

— Даже боюсь себе представить, что происходило с вашими родителями, когда вы катали произвольную программу на чемпионате Европы.

— В этот момент с ними был мой первый тренер Вячеслав Евгеньевич Максимов. Наши с ним первые тренировки проходили в Ухте на обычном озере, на небольшом квадрате, расчищенном скребком. Он сидел в одной комнате, а папа — в другой. Отец так волновался, что пил молоко и просто давился им. В третьей — мама, которая держалась за мои медали и боялась узнать результаты. Родители не смотрели телевизор, пока тренер не крикнул им: «Сережа, Лена, все хорошо!» Вот тогда они только мои баллы и увидели.

— После Олимпиады в Ухту?

— Я боюсь отвечать на этот вопрос. Я пока не знаю, что будет дальше.

tass.ru