Дмитрий Алиев впервые в карьере завоевал серебряную медаль на чемпионате мира среди юниоров Тайбэе. После соревнований в своем интервью Дима объяснил, почему ему удаются лирические программы, рассказал, что планирует делать после чемпионата мира и порадовался успехам Натана Чена.

— Дима, вчера ты стал серебряным призером чемпионата мира. Эмоции после старта уже улеглись?

— Да, вчера было больше эмоций, больше впечатлений, особенно, когда высветилась моя оценка на табло. Я испытал настолько сильные переживания, что даже стоя на пьедестале, несмотря на то, что играл американский гимн в честь победителя, ощущал прилив чувств. Мне было так приятно стоять рядом с ребятами! Для меня это было необычно, потому что на данный момент чемпионат мира — один из самых серьезных стартов в моей карьере, и этот турнир прошел для меня хорошо. Сейчас, спустя время, я отношусь к пережитому спокойнее, но чувство радости присутствует все равно. Может быть, это еще и потому, что до конца я не осознал, что стал вторым на первенстве мира.

— В конце программы было видно, что эмоции тебя переполняют. Но Саша Самарин в своем интервью сказал, что второе и четвертое место — самые обидные для спортсмена. Ты так не считаешь?

— Я так не считаю, потому что для себя я вчера победил. Я знал, что у Винсента (Чжоу — прим.) очень сложный набор в произвольной программе. И если он его сделает, то получит хорошую сумму, и в моем случае, с одним четверным, будет сложно бороться с американцем. Я понимал, что Саша Самарин может конкурировать с Винсентом, потому что у Саши два четверных. Но я ни на кого не смотрел. Ни на кого. И для меня второе место — это огромный успех, поскольку мне удалось сохранить то, к чему я шел.

— Ты и раньше говорил, что тебе сложно выходить на лед последним. Но ты справился.

— Да, очень ценно, что мне удалось перебороть себя, сохранить вторую позицию, потому что на самом деле до выхода на лед я перегорел, еще находясь за трибунами, когда другие ребята катались. Я понимал, что нахожусь немного не в том состоянии. И после первого прыжка — четверного тулупа я понимал, что уже не первый.

— Ты знал, как прокатался Винсент?

— Знал, что он прокатался хорошо, но не знал его баллы. Я увидел на повторе его четверной лутц и понимал, что после этого прыжка он обязан собраться. И он собрался. И когда я сделал четверной тулуп, и у меня щелкнуло, что я уже не первый, и слава Богу, что щелкнуло, потому что после этого мне удалось переключить свое сознание, отключиться от всего. Я выдохнул и сказал себе: «Работаем дальше. Работаем, несмотря ни на что». Было трудно, мое состояние было не на максимуме, я чувствовал, что перегорел, но я доволен тем, что в такой ситуации мне удалось сохранить вторую позицию.

— Обычно ты не смотришь, как выступают другие. Ты случайно увидел прыжок Винсента?

— Случайно. Побежал спиной, поднимаю голову и упираюсь взглядом в телевизор. Потом подумал: «Зачем я посмотрел?» Но ничего.

— Ты техничный фигурист, на тренировках пробуешь четверной лутц. Но в этом сезоне у тебя очень выросли оценки за компоненты. За счет чего удалось прибавить?

— Конечно, мы работаем над программами очень много на тренировках. Накатываем их до такой степени, чтобы я смог в этой программе раствориться. Так получается, что мои программы отражают то, что происходит со мной в жизни, поэтому мне их проще катать, потому что в каждом движении я осознаю, что это было со мной, что я ловлю птицу, которую уже ловил. Это идет откуда-то изнутри. Да, это старание, но я пытаюсь раствориться на льду, получить удовольствие, доставить удовольствие зрителям, судьям. И как-то так само получается.

— Это видно, что эмоции идут у тебя изнутри.

— Я сам по себе эмоциональный человек. Все воспринимаю близко к сердцу. Когда я на льду, то пытаюсь настолько сильно раскрываться, что это передается публике, и зрители это чувствуют. И судьи.

— Да, ты получил самые высокие оценки за компоненты.

— И меня это радует.

— Как ты считаешь, ты больше техничный или артистичный фигурист?

— Честно говоря, на тренировках я люблю прыгать. Но в последнее время мне очень нравится катать программы. Все меняется. Наверное, я что-то между техничным и артистичным фигуристом.

— Какие выводы ты сделал для себя после этого чемпионата?

— Мне удалось, несмотря на последний шестой номер, сохранить свой настрой, преодолеть время ожидания и выступить неплохо. К сожалению, не получилось избежать ошибок. Но и подготовка, и сам старт — это что-то новое для меня, я запомню и впитаю все эти новые ощущения. Постараюсь сохранить чувство работы, тяги к тренировкам, чтобы с такими же мыслями перейти на взрослый уровень, с новыми силами. Стать более твердым и мужественным. И доказывать, что все возможно.

— Почему вы с тренером решили перейти на взрослый уровень, ведь ты же можешь еще выступать по юниорам?

— Следующий год олимпийский. Все будут стремиться к тому, чтобы попасть на Олимпийские игры. Я считаю, что если выстроить с умом тренировочный процесс после чемпионата мира, при условии, что я добавлю четверной лутц, поработаю на максимуме, подготовлюсь, то можно в следующем году на чемпионате России добиться успешного результата, а там будет решать Федерация, кого и куда отправлять.

— Когда ты начал пробовать четверной лутц?

— В конце того сезона начал пробовать. Но недолго, две тренировки и оставил этот прыжок в покое. Потом в первый раз попробовал перед финалом Гран-при. Почувствовал уверенность, что можно его делать. Со временем появилась стабильность в исполнении лутца. Более того мне стало его прыгать проще, чем четверной тулуп. Было удобно. Как пулять из пушки. Начал получаться каскад четверной лутц — тройной тулуп — тройной ритбергер. Так что остается только поработать, а потом пробовать вставлять прыжки в программу.

— После чемпионата мира будешь отдыхать или продолжишь тренировки?

— Мне предстоят экзамены в школе за 11-й класс. Так что вернусь на три дня в Питер, оттуда поеду домой в Ухту. 27 марта у меня начинаются ЕГЭ, которые закончатся 14 апреля. Надо сдать 4 экзамена. Я готовился к ним, буду еще готовиться. Надеюсь, все пройдет хорошо.

— Ты хорошо учишься?

— Нормально. Когда успеваю, когда нет. Занимаюсь с репетиторами. Надеюсь, сдам.

— Это обычная школа?

— Да, обычная. Мне присылаю задания по почте, я выполняю и отправляю обратно. В школе меня все знают. Я там с самого детства. Все за меня болеют. Много друзей, поэтому и решили там остаться.

— А после экзаменов? Отпуск?

— Думаю, тренер решит, что мой отпуск — это экзамены. Но я пока не знаю. Евгению Владимировичу (Рукавицыну — прим.) надо прийти в себя после чемпионата, мне тоже, да и всей команде. Сейчас вернемся в Петербург, обговорим, проанализируем, решим. И с новыми мыслями в бой.

— У тебя есть идеи насчет новых программ?

— У меня была задумка сделать что-то новое, более веселое. Но в социальных сетях я прочел комментарии, что мне очень идут лирические программы, поэтому нужно подумать. Может быть, найти новый образ, который еще больше подчеркнуть, раскроет мою внутреннюю сущность. Мне очень важно показать на льду себя таким, какой я есть. Одни спортсмены играют чужие роли. Кто-то изображает Чаплина, другие еще кого-то. А мне хочется рассказать о себе, о своей извилистой жизни, в которой бывают и белые, и черные полосы. Жизнь ведь она разная. Как американские горки.

— Сейчас многие фигуристы Ханю, Чен делают в программах четверных прыжков больше, чем тройных. Что ты думаешь по этому поводу?

— Фигурное катание не стоит на месте. И видно, что оно прогрессирует с каждым днем. В прошлом сезоне Боян Цзинь пробовал прыгнуть 5 четверных. И тогда это казалось невероятным. А сейчас это делают и Юдзуру Ханю, и Натан Чен, и Шома Уно… Спортсмены учат новые четверные — лутц, флип, ритбергер и исполняют их. Все добавляют, все стремятся, потому что на Олимпиаде надо удивлять. Но меня больше остальных впечатляет Натан Чен. Как он прибавил! Пять четверных в программе! Просто молодец!

— А ведь я помню время, когда у него не получался тройной аксель.

— Но это было давно. И сейчас уже об этом уже мало кто вспоминает.

www.fsrussia.ru