Бронзовый призер командного турнира Олимпийских игр в Сочи Джейсон Браун – не просто один из самых перспективных фигуристов мира. Он еще, наверное, самый позитивный человек из всех, кого только встречали корреспонденты агентства «Р-Спорт» Мария Воробьева и Андрей Симоненко. Энергия из этого американского фигуриста бьет ключом, и если писать интервью так, как мы обычно это делаем, то слова «улыбается», «смеется» и «хохочет» надо ставить после каждого предложения. Так что, будете читать – подразумевайте, что они там есть.

— Джейсон, учитывая ваше вполне успешное выступление на дебютной Олимпиаде, мы хотели спросить, как у вас обстоят дела с «постолимпийским синдромом»? Для российских спортсменов, которые выступали в Сочи, этот вопрос был самым актуальным при подготовке к новому сезону.

— Сразу поправка: изначально я нацеливался на Олимпиаду 2018 года. Отборочный к Сочи чемпионат США выпал на мой первый взрослый сезон на международной арене, поэтому я просто хотел получить опыт, которого у меня не было. Но я занял второе место и отобрался на Игры в Сочи. Для меня это было просто невероятно! Я стал еще более «голодным», еще более мотивированным. Теперь очень хочу вновь попасть на Олимпиаду и показать там все, что умею. Если в понятие «постолимпийский синдром» входят сложности, связанные с продолжением карьеры и мотивацией, с этим проблем не было. Я обожаю кататься, и сейчас уверен, что мотивации у меня хватит даже не на четыре, а на восемь лет.

— Говоря о том выступлении на отборочном чемпионате США – ваша произвольная программа собрала четыре миллиона просмотров на «Ютубе». Могли себе представить нечто подобное?

— Помню, мне брат позвонил и сказал: «А ты знаешь, что на видео с твоим прокатом уже два миллиона просмотров?» Я засмеялся и сказал: «Да ладно, не болтай!» Он такой: «Нет-нет, ты что, я серьезно!» Так забавно было! Но, конечно, я не ожидал, что мою программу посмотрят так много людей со всего мира.

— А когда начинали кататься, ожидали, что станете таким знаменитым?

— Да вы что, нет, конечно!!! До сих пор не считаю себя знаменитым. Вообще всегда катался только потому, что мне это нравилось. Когда рос, помню, случилась такая история. Моя тренер, Кори Эйд, сказала моему отцу: «Вы знаете, Джейсону следует тренироваться еще и перед школой». Он ответил: «Зачем??? Что вы имеете в виду под словами «Перед школой»???» То есть он никогда даже подумать не мог, что я смогу добиться чего-то серьезного и тем более поехать на Олимпиаду. Да вообще, я думаю, он считал фигурное катание моим хобби. До сих пор иногда смеемся с ним над этой историей.

— Вы сами-то когда поверили, что все это не просто хобби?

— Когда выиграл чемпионат ювенилов — это низший уровень национального чемпионата. Наверное, тогда я подумал: как круто, хочу побеждать и дальше! Но, мне кажется, окончательно я решил, что фигурное катание – то, чем я хочу заниматься, в конце моего периода выступлений по «новисам», перед переходом в юниоры. Мне было лет 15. Вот тогда я начал думать – хочу попасть на Олимпиаду, хочу быть одним из лучших в стране, хочу привнести что-то новое в этот вид спорта.

— Джейсон, а у вас был кумир?

— Скотт Хэмилтон (олимпийский чемпион 1984 года)! Скотт Хэмилтон для меня… Боже мой, мне кажется, он просто самый невероятный! Спустя годы я повидался с ним. Он ведь постоянно комментирует фигурное катание, чемпионаты США и другие турниры… Так вот, когда я впервые выступал на национальном чемпионате, то подумал: «Ох, ведь Скотт Хэмилтон сидит там, в комментаторской будке!» Помню, что просто не мог тогда кататься. Я дергал своего тренера за рукав, и повторял «Кори, Кори, смотри, ну, смотри же!» Она меня заставляла идти кататься, а я только мотал головой и говорил «неа, неа». Мне кажется, то, что Скотт привнес в фигурное катание, те характеры, которые он воплотил на льду – это все так много значит для спорта, такой огромный вклад…

— Вы к нему подошли после того проката?

— Он подошел ко мне и сказал: «Джейсон…» Но я не дал ему продолжить и воскликнул: «Вы что, знаете мое имя?!» Он потом похвалил меня и заметил, что с огромным интересом будет следить за моим прогрессом, за развитием моей карьеры. Я думал, боже мой, это просто сумасшествие какое-то! Меня просто трясло всего. Это был как раз один из тех моментов, когда твое сердце готово удрать из груди далеко-далеко.

Если бы я знал, почему прыжки даются сложно!

— Чтобы понять, насколько вы позитивный человек, достаточно поговорить с вами всего несколько минут. Вам это помогает в спорте? Может, перед соревнованиями меньше волнуетесь…

— Конечно, очень помогает! Знаете, я ведь катаюсь, потому что мне это нравится, а не потому, что меня кто-то принуждает. Я очень люблю выступать, люблю делиться эмоциями с публикой. Когда выхожу на лед, хочу подарить людям праздник, шоу, поэтому стараюсь сделать все, что могу. Еще горжусь тем, что могу представлять США и стараюсь делать это на максимуме своих возможностей. Мне нравится делиться позитивным духом, выражать его на льду и наслаждаться тем, что я делаю. Хотя если бы соревнования вызывали у меня приступы паники, если бы я на турнирах жутко нервничал, вряд ли бы мне так нравился этот процесс. Кстати, в детстве я совсем не любил соревноваться. Но мой тренер смогла переключить меня с той волны. А тот факт, что я могу путешествовать по всему миру, делая свое любимое дело? Ну, как можно не быть при всем этом абсолютно счастливым?!

— Это все хорошо, да только сразу же на ум приходят все тяготы тренировочного процесса, через которые неизбежно приходится проходить.

— Это факт… Я тренируюсь шесть дней в неделю, пропадаю на катке целыми днями. Но ведь я окружен людьми, которых очень сильно люблю, с которыми мне комфортно. Поэтому процесс становится значительно менее тяжелым.

— А времени на кино, друзей и прочие радости жизни хватает?

— Я всегда ходил в школу, а не занимался на дому, и только там мог проводить время с друзьями. То есть если я был не на катке, то был в школе. Каток, уроки, домашние задания, сон – и так каждый день. А по уик-эндам я проводил время с семьей, и друзья ко мне приходили. Но вообще выходные были предназначены для того, чтобы расслабиться и подготовиться к новой рабочей неделе.

— Сейчас у нас появилось ощущение, что вы любите в фигурном катании абсолютно все. А есть ли что-то, что вы не любите в своем виде спорта?

— Что я больше всего не люблю в фигурном катании… Я бы скорее сказал о том, что доставляет мне наибольшие сложности. В частности, это недостаток прыжкового набора, в этом компоненте соперники меня значительно превосходят. У меня до сих пор нет в арсенале четверного прыжка, я три с половиной года работал над тройным акселем. Это очень тяжелый труд, но когда ты добиваешься своей цели, это как благословение. Но во всем есть свои плюсы. Возможно, если бы прыжки мне давались проще, я бы не прилагал столько усилий в работе над другими компонентами. Но мне нужно было чем-то компенсировать свое отставание, а потому я без устали оттачивал вращения, скольжение, шаги, артистизм, хореографию. Да, у меня бывают трудные дни, когда я думаю – ну, получится у меня, наконец, что-то или нет вообще? И пусть я до сих пор на шаг позади остальных, я совершенно точно знаю, что добьюсь своей цели.

— В чем вообще причина таких сложностей?

— Ох, если бы я знал! Я ведь понятия не имею!!

— Но ведь тогда вам еще сложнее – вы делаете все то же, что и другие, а ничего не выходит.

— Именно так! Я смотрю на ребят и думаю: «Вот это прыжок, круто!» И в следующую минуту обращаюсь к себе: «Ну, ноги, давайте! Соберитесь!!» Может, у меня не такие взрывные мышцы, может, мне не хватает чего-то еще, но мы работаем в разных направлениях, чтобы ускорить этот процесс. Плюс еще важен психологический момент – у меня должен произойти некий щелчок в голове, чтобы я абсолютно точно знал, что могу сделать четверной. И тогда он получится.

— Мы прочитали, что вы хотели делать четверной уже в этом сезоне…

— План такой — как только я буду стабильно приземлять четверной прыжок, так сразу он будет включен в программы. Если это произойдет до чемпионата США, то отобравшись в сборную, я приложу все усилия, чтобы исполнить программы с квадом на чемпионате мира. Но пока все так, как есть. Хотя мне уже не терпится добиться этой цели!

— Болельщики порой очень жестко судят спортсменов за их слабые стороны. Уделяете таким моментам внимание?

— Я стараюсь об этом не думать, потому что не могу контролировать появление подобных высказываний и комментариев. Я просто должен выступать в меру своих возможностей, получать свои оценки… Если мне не ставят высокие компоненты по той причине, что я слабее других в технике, ничего страшного, просто нужно время. Я расту, развиваюсь и терпеливо жду, когда перейду на следующую ступеньку.

— Джейсон, а чего вы хотите добиться в спорте? Грубо говоря, вы хотите стать «просто олимпийским чемпионом»? Или есть что-то большее?

— Для меня действительно есть нечто большее. Я хочу изменить этот вид спорта в нашей стране. Определенное время назад фигурное катание в США было жутко популярным, и я хочу, чтобы эти времена вернулись. Но не подумайте, мне не чужды мечты о победах на Олимпийских играх, чемпионатах США и мира. Но в большей степени я хочу в какой-то степени повлиять на жизнь зрителей, научиться разговаривать с людьми посредством своего катания.

Не мог представить, что на зимней Олимпиаде можно ходить в футболке и шортах

— Перед отборочным чемпионатом США, который позже стал судьбоносным и позволил вам поехать в Сочи, вы попали в аварию. Плюс были проблемы с отменами и задержками рейсов из-за снегопада. О чем тогда думали – что это все равно ваш шанс или же посчитали те события дурными предзнаменованиями?

— Думаю, это был тот момент, когда нужно было остановиться и подумать о происходящем. Действительно, за пять дней до вылета на чемпионат США я попал в аварию, немного повредил шею, но ничего серьезного не случилось. Машину в сильный снегопад занесло, и меня прокрутило несколько раз. Никто другой не был вовлечен в происшествие, была только моя машина. Я позвонил родителям, весь в слезах, рассказал, что случилось, извинялся перед ними. Но они меня успокоили, сказав, что это лишь машина и главное, что со мной все в порядке. И тогда я осознал: мне ужасно повезло, что я не пострадал сам, не причинил никому вреда, что я был в машине один, что вокруг не было других автомобилей. И также я подумал, что это некий знак – я должен поехать и выступить на чемпионате США, потому что я готов к этим соревнованиям. Я прошел через некое испытание и был благодарен Богу, что смог выступить.

— Что вам приходит на ум в первую очередь при упоминании Олимпиады в Сочи? Церемония награждения и тот момент, как вы стоите на пьедестале?

— Я помню все! Нет ни одного момента, который бы ускользнул из моей памяти. Я думаю о том, что мы выиграли медаль, вспоминаю  церемонию закрытия. Помню, что попал в сильнейшую разминку для исполнения произвольной программы в индивидуальном турнире и катался последним… В общем, нет какого-то конкретного момента, но я должен сказать, что Олимпиада пролетела как один миг.

— Но у вас наверняка есть воспоминание о каком-то необычном или странном моменте?

— Честно сказать, поскольку это была моя первая Олимпиада, я просто-напросто не знал, что на таких турнирах нормально, а что – нет. Все было так по-новому, так необычно и непривычно. Хотя я никогда бы не смог даже представить, что на зимней Олимпиаде можно ходить по улице в футболке и шортах! В Сочи каждый день был прекрасным, солнечным! Поэтому периодически в моей голове возникал вопрос: а я точно на зимней Олимпиаде?!

— В Черном море искупались?

— Ох, нет, но я так хотел! Но я был в Сочи на юниорском финале Гран-при, и мы жили гораздо ближе к морю, чем на самой Олимпиаде. Тогда я тоже не плавал, но потрогал воду, поиграл с камнями. Так что на море в Сочи я был!

— Российскими друзьями обзавелись?

— Я очень люблю российских фигуристов. Я огромный фанат Аделины Сотниковой, она такая милая. Лиза Туктамышева просто невероятная спортсменка. А еще я встретил Евгения Плющенко на Олимпиаде! Мы впервые пересеклись, когда была тренировка перед командным турниром. И я подумал: боже мой, я же выхожу на лед с самим Плющенко! Да что вообще происходит в этом мире? И тут он повернулся ко мне и сказал: «Привет, Джейсон!» У меня, наверное, в каждом из глаз было написано: «ЧТО? ЧТО?» Я сделал шаг назад, выдохнул, сказал ему, какой он невероятный фигурист. Мы немного поболтали. И мне это придало столько сил!

— Представляете, что кто-то однажды может также думать о вас?

— Это же сумасшествие!

— Почему? Вас ведь уже узнают на улицах…

— А вот это уже просто безумие! Я даже отвечаю: а вы точно про того человека подумали? Я ведь просто в ступор впадаю, когда сам вижу таких людей, как Евгений. Еще помню, как впервые вживую увидел Брайана Жубера там же в Сочи. Зашел в раздевалку и такой – «Ой!»  — замер на месте. Когда Плющенко поехал на свою первую Олимпиаду в 2002 году, мне было семь лет. И если я сейчас встречаю таких великих спортсменов, смотрю на них, как тот самый маленький мальчик, который сидел у экрана телевизора с открытым ртом. А уж быть одним из них – это вообще на грани фантастики…

— Один тренер рассказала нам такую историю: к ней на улице подошла старушка и поблагодарила за выступление ее ученицы на Олимпийских играх. И в этот момент она поняла: вот настоящая мотивация делать то, что она делает. У вас есть похожие истории?

— Ой, вы знаете, их было очень много, даже не знаю, какую рассказать первой! Несколько раз в год точно происходит что-то такое, что меня заставляет думать: ну надо же, никогда не мог предположить, что такое возможно! Вот, например, расскажу такую историю. Неподалеку от того места, где я тренируюсь, в Колорадо, находится военная база. Однажды я сидел в «Старбаксе», и ко мне подошел человек в военной форме. «Я недавно вернулся с Ближнего Востока, где проходил службу. И мы там смотрели твое выступление на Олимпиаде. Мы тобой гордимся – ты достойно боролся и представлял нашу страну», — сказал он мне. Я слушаю это – и не знаю, что ответить. Чуть не заплакал. Подумал: неужели эти люди, которые, рискуя жизнью, сражаются за нашу страну, могут сравнивать меня с собой?! Меня?! Они – да, борются, а я?! Вот, пожалуй, одна из самых трогательных историй, которая со мной произошла. Но их было много.

— На закуску мы припасли вопрос про вашу прическу а-ля «конский хвост». Читали, что вам не раз рекомендовали постричься, но вы отказывались. Как обстановка на данный момент – хвост в безопасности?

— В безопасности! Да, я перед Олимпиадой сомневался, то ли постричься, то ли нет. Но потом решил оставить хвост – все-таки это в некотором роде мой фирменный знак. Так что не собираюсь в ближайшее время его срезать. Я и так-то испугался, когда тренер сказала мне: «Знаешь, для произвольной программы мы половину твоих волос зачешем наверх». Она увидела мою реакцию и сказала: «Эй, ты что, это разве будет нарушением правила хвоста?» По ее мнению, мне как-то надо меняться. Но люди любят мой хвост – поэтому он пока остается со мной.

www.rsport.ru