Екатерина Боброва: чтобы понять, как играть слепую, наблюдаю за незрячими на улицах

Шестикратные чемпионы России в танцах на льду, победители командного турнира Игр в Сочи Екатерина Боброва и Дмитрий Соловьев в воскресенье на контрольных прокатах в Сочи исполнили свой новый произвольный танец олимпийского сезона. После выступления фигуристы рассказали журналистам, среди которых был и корреспондент агентства «Р-Спорт» Андрей Симоненко, о необычном замысле своей постановки.

— Это был пятый-шестой полноценный прокат произвольного танца, — рассказывает Соловьев. — Были готовы делать прокаты гораздо раньше, но у меня была эпопея с ботинками, которые я полтора месяца раскатывал.

— Музыку выбирали так, — продолжает Боброва. — Нам с Димой очень нравится Oblivion Астора Пьяццоллы. Наши вкусы, на самом деле, редко совпадают, но это тот самый случай.

Дмитрий Соловьев: Нравится еще и тем, что под эту музыку можно и как под танго кататься, так и воплощать образы любой другой истории. Не просто исполнять танго или историю любви, а кататься с идеей.

— Это одна часть вашей программы, но есть еще и вторая. 

Екатерина Боброва: Да, по правилам мы кататься под Oblivion все четыре минуты не могли. В качестве второй части я предложила взять Beethoven’s Five Secrets в современной обработке. С полным осознанием того, что под эту музыку уже катались, причем и в прошлом сезоне.

— Почему хореографом стал Раду Поклитару?

Екатерина Боброва: Саша с ним знаком, много с ним работал. Стиль хореографии ему нравится.

Дмитрий Соловьев: И самому Раду было интересно попробовать себя в работе с фигуристами. Хореография на полу отличается очень сильно от хореографии на льду. Поначалу он ставил перед нами задачи, как нам казалось, невозможные. Но потом он стал объяснять, показывать, доносить разными словами идеи, и мы начали понимать, о чем идет речь. Старались повторить те движения, которые он пытался из нас вытащить.

Екатерина Боброва: Хочу отметить, что Раду очень быстро влился в наш коллектив, было ощущение, как будто он с нами работает уже десять лет. Также был такой момент: когда я старалась делать так, как привыкла, он стоял на своем, и это здорово — он пытался сделать так, чтобы мы не повторялись. Делали что-то новое.

— В чем история вашего танца?

Екатерина Боброва: Я слепая девушка, сталкиваюсь случайно с человеком, понимаю, что это мужчина, и мы друг в друга влюбляемся. Причем Дима так в меня влюбляется, что для него моя слепота абсолютно не помеха.

Дмитрий Соловьев: Поначалу мне интересно, почему я влюбился в человека с таким недугом. Мне интересно помогать ей, раскрывать ее.

Екатерина Боброва: И любовь делает невозможное — я прозреваю. Вижу мир вокруг, вижу его, понимаю, как он прекрасен, даже лучше, чем я думала. Нас разрывает от счастья, мы летим, у нас любовь… Но в итоге оказывается, что я была всего лишь видением. Меня на самом деле нет.

Дмитрий Соловьев: Я просто придумал для себя всю эту историю. Мои чувства оказались сном.

— Трогательно. 

Дмитрий Соловьев: Каждый раз мы проживаем эту историю заново. Наверное, целиком передать в прокате эмоции пока не получается. Но через себя мы ее пропускаем, чувствуем каждый момент в музыке, каждый переход, каждое движение. После первого же проката поняли, что это наша программа, что нам нравится ее катать и улучшаться.

— Говорят, что для Олимпиады программа должна быть с «вау-эффектом». Как вам кажется, здесь он есть?

Екатерина Боброва: Если мы исполняем эту программу вдохновенно, с чувством, то да, это «вау-программа». Я это так чувствую.

Дмитрий Соловьев: Надо будет еще посмотреть на программу со стороны, на видео, но пока такое ощущение есть.

— Отзывы получили уже?

Екатерина Боброва: Судьи, тренеры. Задумку называют интересной, но мы здесь в основном для того, чтобы пройти элементы.

Дмитрий Соловьев: И в целом нам хотелось бы выслушать критику, а не ахи и вздохи «все хорошо, все замечательно, не над чем работать». Есть над чем работать, и мы это понимаем. Здесь в Сочи на тренировках пытаемся катать программу максимально большими кусками, на самих прокатах целиком, чтобы понять, что улучшать и что изменять.

— Пять лет назад вы бы справились с такой программой?

Дмитрий Соловьев: Думаю, что нет. Если только пару раз ударить по голове какими-нибудь проблемами. За эти годы многое поменялось: другие ощущения, другие желания, другие мысли.

Екатерина Боброва: Наверное, это можно описать словом «повзрослели». Каждый раз у нас «челлендж» на протяжении всей карьеры — сделаем ли «сумасшедших», сделаем ли «Анну Каренину». Но это в целом и эмоционально, и постановочно наша самая сложная программа. Все остальные было проще понять. Но это абсолютно не пик нашего образа. Мы будем работать дальше, приглашать в Москву Раду, улучшать программу, чтобы всем было все понятно без либретто.

— Насколько сложно изображать слепую девушку?

Дмитрий Соловьев: Кате очень сложно. Вообще-то я предлагал хореографу самому играть слепого. У меня, как мне кажется, это хорошо получается. Но у Раду была другая идея. Кстати, у него есть хореографическая постановка со слепыми на паркете. На льду же это делать намного сложнее. Мы во многом зависим от правил — тут поддержка, там дорожка. Не оправдываем себя, но это так.

— Катя, как вживались в необычный образ?

Екатерина Боброва: Я смотрела фильм «Запах женщины». До этого, честно сказать, не видела этот фильм, но Дима мне посоветовал посмотреть.

Дмитрий Соловьев: Взгляд героя «мимо» человека — в этом фильме не веришь, что этот человек зрячий.

Екатерина Боброва: Не знаю, правильно это или нет, но я стала обращать внимание на незрячих людей на улицах, наблюдать за их поведением. Потому что это действительно сложно — изображать слепого. Просто закрыть глаза и понять, куда идти — это совершенно другие ощущения. Более того, как только ты глаза открываешь, ты тут же фокусируешься взглядом на какой-то точке. А слепой человек так не сделает.

— Кататься с завязанными глазами не пробовали?

Екатерина Боброва: Кататься — нет, потому что это очень сложно. А в зале ходила — Раду хлопал в ладоши, «я тут, я тут», и я шла. Было очень необычно.

Поиск