Перед отъездом в заслуженный, хотя и крайне непродолжительный, отпуск тренер Елена Буянова рассказала, почему вместо сбора в Андорре ее группа отправится тренироваться в Латвию, что общего у кандидатов на поездку в Сочи-2014 Аделины Сотниковой и Максима Ковтуна, а заодно призналась, что на тренировки японских фигуристов может смотреть бесконечно.

Пожалуй, впервые, приехав на каток ЦСКА, я застала обстановку секретной творческой лаборатории: плотно закрытые двери, два человека, включая саму Буянову, у борта и двое на льду — победитель юниорского финала «Гран-при» Максим Ковтун и один из самых востребованных российских хореографов Петр Чернышев. В ЦСКА шла самая ответственная часть предсезонной работы — постановка программ олимпийского сезона.

— Лена, знаю, что на днях вся ваша группа разъезжается на отдых. Когда вы рассчитываете возобновить тренировки?

— Уже в начале июня — поедем на сбор в Латвию. Первоначально планировали провести июнь в Андорре, но планы пришлось поменять: выяснилось, что весь лед на том катке, где мы рассчитывали работать, выкуплен российскими туристами откуда-то из Сибири, которые решили дать возможность своим деткам покататься на курорте на коньках. Они сразу оплатили аренду всего катка, причем наличными. А мы получили отказ.

— С чем связан тот факт, что после возвращения из Японии с командного турнира вы с Сотниковой продолжили тренировки в Москве, а Ковтун отправился с Татьяной Тарасовой в Чикаго?

— Это было запланировано заранее. Тарасова вместе со своей помощницей Жанной Фолле традиционно собиралась ставить программы Мао Асаде и решила, что Максим в это же самое время может под ее присмотром очень плотно заняться физподготовкой и работой над шагами. В Чикаго он провел целый месяц.

— И каким вы нашли Максима после этого сбора?

— Как только Ковтун вернулся, он занялся постановочной работой с Петром Чернышевым. Могу сказать, что этот процесс идет гораздо легче, чем год назад, потому что появилась совершенно другая шаговая база. Работал Максим в Чикаго много — по четыре часа в день. Теперь все наработанное мы стараемся использовать в новых программах.

— Работать с Чернышевым вам раньше доводилось?

— Нет. Пригласить его предложила Тарасова — она была сильно впечатлена его хореографическим потенциалом, когда они вместе работали в телевизионном проекте. Петр всегда был очень творческим человеком. Выделялся среди других танцоров своим коньком. Но владеть коньком — одно, а уметь научить — совершенно другое.

Поэтому поначалу мне и самой было очень интересно, что Чернышев предложит той же Сотниковой. Была потрясена тем, насколько органично ему удалось найти тот самый стиль, в котором Аделина чувствует себя совершенно комфортно. Не говоря уже о том, что мне и в голову не приходило, как много, оказывается, в техническом плане умеет моя спортсменка. Когда Чернышев стал предлагать ей какие-то вещи, первой моей реакцией было: «Не сделает». А она вдруг стала все выполнять. Правда, еще сильнее меня тогда потрясла реакция Тарасовой.

— В каком смысле?

— Ставить программы, когда Тарасова находится у борта, это серьезное испытание для всех участников процесса. Щепки, как говорится, летят во все стороны. А здесь я увидела, что она наблюдает за работой Чернышева не как тренер, а как зритель. С удовольствием. Даже порой аплодировала ему. Причем это совершенно не было показным.

Меня вообще восхищает умение Тарасовой отмечать чужой труд. Мы, тренеры, всегда прекрасно понимаем в ходе соревнований, кто из соперников катался по-настоящему классно — лучше, чем наши собственные ученики. Но сказать об этом вслух способны очень немногие. Тарасова умеет. Она совершенно искренне восхищается, когда видит классную работу.

— Помню, в годы работы с Сашей Коэн Тарасова с большой обидой отнеслась к тому, что ее помощник Николай Морозов по собственной инициативе вдруг начал ставить программы прямой сопернице — Мишель Кван. А сейчас она помогает вам в работе с Сотниковой и одновременно с этим ставит программы Асаде. Не ревнуете?

— Вы знаете, нет. Во-первых, Тарасова много работала с Мао еще до того, как появилась Сотникова. Саму Асаду у нас в ЦСКА любят, она очень тепло относится к Аделине — у них действительно близкие отношения. Асада в прошлом году приглашала Аделину в свое шоу в Японию, этим летом мы снова планируем туда поехать, причем не только с Сотниковой, но и с Ковтуном. Не говоря уже о том, что Тарасова — очень тактичный по отношению к спортсменам человек. Ее энергии хватает на всех.

— Новые программы планируете обкатать в ходе японского шоу?

— Да. Это очень удобно, да и полезно. Есть время до начала сезона что-то отшлифовать, что-то переделать. Плюс — общение, которое очень сильно идет спортсменам на пользу. Не говоря уже о том, что появляется возможность посмотреть на то, как тренируются и выступают японцы. На их тренировки можно смотреть бесконечно. Я многое отдала бы, если бы была возможность перенести такое отношение к работе на наших спортсменов.

— Что, на ваш взгляд, дал Сотниковой ее первый по-настоящему взрослый сезон?

— Вообще-то она уже давно варится в этом соку и была готова к тому, чтобы соревноваться со взрослыми. Безусловно, ценно то, что она наконец оказалась в самой гуще спортсменов очень высокого класса.

Предыдущий сезон, когда Аделина получила право выступать во взрослой серии «Гран-при», меня не то чтобы разочаровал, но… Она неплохо выглядела в сравнении с российскими одиночницами, и все же при этом я понимала, что ее возможности куда богаче. Но использовать удалось лишь очень малую часть того резерва, который я изначально стремилась заложить. Думаю, просто нужно было время, чтобы Аделина поняла, что она повзрослела, стала другой. Она действительно сильно повзрослела.

— Кто из ваших учеников взрослее — Сотникова или Ковтун?

— На льду, безусловно, Аделина. Но в жизни она мамина дочка, очень привязанный к семье человек. А Максим, наоборот, уже не первый год живет один и совершенно самостоятелен, несмотря на то, что в семье он самый младший из трех сыновей. С ним не пропадешь в любой бытовой ситуации. Они с Аделиной очень дополняют друг друга: видимо, поэтому быстро сдружились.

Сейчас, кстати, у Макса появляется такая же нацеленность на результат, как у Сотниковой. Когда я брала его к себе в группу прошлым летом, очень боялась, что Максим не сумеет работать: он человек талантливый, схватывает все очень быстро, а таким неинтересно долго тренироваться.

Сначала Ковтун работал на злости, словно хотел доказать что-то своим прежним тренерам, я прекрасно это видела. А после того, как выиграл финал юниорского «Гран-при», словно вдруг понял, что можно подняться еще выше. И увлекся тренировками уже всерьез. Хотя в какой-то момент я заметила, что он по горло наелся соревнованиями. Все-таки такого количества выступлений, как в прошлом сезоне, у него никогда прежде не было.

— Не опасались, что ситуация, когда на парня нагромоздили ожидания, а потом стали укорять в том, что он эти ожидания не реализовал, может его психологически надломить?

— Никто нас ни в чем особенно не укорял. Был тяжелый период сразу после чемпионата страны. По характеру Ковтун очень компанейский, у него много друзей, и ему очень важно их мнение. А тут вдруг он оказался как бы против всех. Конечно, очень переживал. Поэтому выступление на чемпионате Европы далось нам непросто.

— На командном турнире в Японии Ковтун сказал, что перед ним в этом сезоне стоят очень серьезные задачи, которые он намерен реализовать. А что по этому поводу скажете вы?

— Честно говоря, у нас пока не было возможности собраться втроем и обсудить какие бы то ни было задачи. Но ставить высокие цели — это нормально.

www.sport-express.ru