Елена Ильиных и Никита Кацалапов привезли из Сочи две медали: командное золото и личную бронзу. В эксклюзивном интервью «Матч ТВ» Ильиных вспоминает главный старт в своей жизни.

— Что было самым сложным в том олимпийском сезоне?

— Олимпийский сезон требует совершенно особенной физической и психологической подготовки. Каждый старается удивить: оригинальные образы, новые элементы, сложные программы. Это создает напряжение на протяжении всего сезона. С ним сложно справляться.

Если обычно программы можно усложнять по ходу сезона, дорабатывать элементы, которые не сразу получаются, то перед Олимпиадой надо заявлять о себе еще до первых соревнований, на открытых прокатах. Важно произвести правильное впечатление на судей, болельщиков и даже соперников. Я думаю, мы были полностью готовы еще летом. Очень рано, не так, как в предыдущие сезоны.

— Последней проверкой перед Олимпиадой был чемпионат Европы, на который вы ехали за победой, но в итоге оказались вторыми. Это серебро заставило волноваться?

— С этим чемпионатом получилась интересная история. Мы были первыми после короткого танца. В принципе, ни у кого не возникало сомнений, что мы его выиграем. Раньше такой уверенности не было — состав участников всегда был сильнее, конкуренция выше. А в 2014 году чемпионат Европы пропускали многие лидеры. Не поехали наши Катя Боброва и Дима Соловьев, французы Натали Пешала и Фабьян Бурза. У нас были все шансы получить золото. Когда я ошиблась, упала с твизла, ужасно расстроилась, но не из-за того, что мы проиграли эту медаль, а из-за того, что сама все испортила в ситуации, когда все обстоятельства были на нашей стороне. Но сейчас я понимаю, что эта ошибка оказала огромное влияние на наш олимпийский прокат, на подготовку к нему. Это было предупреждение, чтобы мы не забывали: ошибка может случиться даже во время исполнения самых привычных элементов.

У нас перед Олимпийскими играми все шло очень гладко. Мы обыгрывали серьезных соперников и, наверное, в какой-то момент немножко успокоились. И я очень рада, что чемпионат Европы прошел именно так. Это нас немного остепенило. Ушла лишняя самоуверенность. Мы поняли, как важно держать себя под контролем.

— Золотую медаль на чемпионате Европы выиграли итальянцы Анна Каппеллини и Лука Ланотте. Чуть позже вы говорили, что им эта победа была нужнее. Почему?

— Это был еще один очень важный момент, может быть, даже знак. После проката я никак не могла успокоиться, извинялась перед партнером, перед тренером. Это был очень обидный проигрыш самой себе. Я сама подвела команду. Очень переживала, пока на пресс-конференции не дали слово Анне. Она рассказала, что у нее умерла мама, и свою медаль она посвящает ей. Для меня это был серьезный урок. Я поняла: все не просто так. И сразу перестала нервничать.

— Не было ощущения, что в программе нужно что-то поменять?

— У нас все элементы были изначально сделаны на четвертый уровень — усложнять технически было просто некуда. Но над нюансами работали постоянно. Старались привнести новые эмоции и ощущения.

— Перед Олимпиадой было много разговоров о том, что в Сочи какой-то особенный лед и потому не совсем привычное скольжение.

— Это правда. Он немножко крошился под ногами. Нельзя было сильно толкаться. Ноги будто вязли, потому набрать хорошую скорость было достаточно сложно. Но паники по этому поводу никакой не было. Мы могли обкатать лед сначала на чемпионате России, а потом и во время командного турнира, где, в принципе, все получилось.

— А были какие-то ситуации, которые заставили понервничать?

— Помню один момент. На территорию Олимпийской деревни не пускали посторонние жидкости. А у меня всегда есть с собой святая вода. Когда заселялись, ее забрали. Очень переживала, потому что привыкла, что у меня всегда определенный набор вещей с собой. Начала накручивать себя, думать, к чему это, искать какие-то тайные смыслы. В итоге мне ее все же передали, какими-то окольными путями, через забор.

Еще в номерах была очень хорошая слышимость. На территории олимпийского парка постоянно что-то происходило, какие-то представления, все время играла музыка и постоянно включали наше «Лебединое озеро». Даже в ночь перед прокатом ложилась спать под него. Поймала тогда себя на мысли: «Завтра еще весь день слушать. Дайте поспать». Мне не надоела эта музыка. Она мне очень нравилась. И нравится до сих пор. Но спать хотелось больше. Уснула, когда решила для себя: если нашу музыку так часто включают на Олимпиаде, так хорошо принимают, значит, мы сделали правильный выбор, и все будет хорошо.

— Какая медаль более значима: командное золото или личная бронза?

— Конечно, личная бронза. Статус олимпийской чемпионки — это, конечно, очень круто, особенно для людей, которые не очень разбираются в фигурном катании, не знают всей этой системы. Но по спортивным заслугам, наша бронза дороже. За третье место боролись сразу шесть-семь пар. И у всех были отличные шансы на успех.

В команде мы катали только произвольную программу. А в личных соревнованиях было двоеборье. И главный стресс был как раз после короткого танца. Мы стали третьими и понимали, что у соперников есть некоторое преимущество, потому что догонять всегда немного легче, чем удерживать.

— О том, что в личных соревнованиях будете бороться именно за бронзу, вы говорили еще до приезда в Сочи. После первого олимпийского золота не было желания ввязаться в более серьезную борьбу?

— Нет. Я считаю, что даже сейчас никто не катается так, как тогда катались Мерил и Чарли или Тесса и Скотт. Я смотрела на них и понимала, что это эталон. Американцы очень техничны. А Тесса со Скоттом вообще мои кумиры на всю жизнь. Не представляю более слаженной пары, более романтичной. Я видела, как они работают. Я знаю, какие у них отношения. Я знаю, какие они люди. Это то, на что всегда хочется смотреть.

На тренировках мы действительно ставили перед собой вполне конкретную задачу — бронзовую медаль. Но в Сочи все немного изменилось, мысли о медали ушли на второй план, было важно просто показать все, что мы умеем, свой макисмум. Снова вспомнили про медаль только после того, как увидели себя на третьей строчке после короткого танца.

— Когда поняли, что она ваша, сразу после проката произвольной программы?

— Нет. Наверное, позже. Тот день получился каким-то слишком напряженным. Перед нами катались Натали Пешала и Фабьян Бурза (французские фигуристы, заняли в Сочи итоговое четвертое место — «Матч ТВ»). После короткого танца они уступали совсем немного и очень хорошо откатали произвольный. Я обычно очень не люблю смотреть результаты тех, кто выступает передо мной. Но в Сочи везде были телевизоры. Даже скрыться негде было. Колоссальное давление. Еще и на разминке был не очень понятный и приятный момент. Помню, выходила на нее и плакала. Меня все пытались успокоить, а у меня — слезы градом. Кто-то пытался пожалеть, кто-то — поругать. Я понимала, что так нельзя. Обычно даже в самые ответственные моменты могу себя успокоить. Но тут не помогало абсолютно ничего. Еду, у меня течет тушь, даже разминаться толком не могу. Встали с Никитой в пару, начали отрабатывать элементы, дорожку. И вдруг вижу, что прямо на меня надвигаются канадцы, причем они не делают элементы, а просто едут. Я по привычке крикнула: «Оп!» Это такой знак, чтобы отъехали, чтобы не столкнуться. И тут читаю у партнерши во взгляде: «Я не отойду». Сейчас понимаю, что это тоже способ воздействия, попытка сломать психологически. А тогда меня это так взбодрило. Крикнула еще раз, уже сильнее. Они от неожиданности даже разъехались в разные стороны. А я поняла, что просто так нашу медаль не отдам.

— Что это за ощущения, когда вдруг понимаешь: «Я в числе лучших в мире»?

— А я не успела так подумать. У нас же не было такого награждения, как на всех соревнованиях. Медаль вручали через пару дней, а за это время все эмоции немного улеглись. Я больше думала о бабушке и о маме, которые все это время тоже были в Сочи. На церемонии награждения они стояли так, что я их очень хорошо видела. Я была рада, что они рады.

А сразу после проката хотелось просто выдохнуть — все получилось. Потом были слезы. Помню, что все два дня до награждения я вообще не выходила из номера. Полное опустошение. Мама звонила, говорила, что надо отметить, а я даже двигаться не могла. Только спала и плакала.

— Как после этого возвращаться к работе?

— После Олимпийских игр у нас оставался чемпионат мира. Еще в Сочи, перед показательными выступлениями, спросила у Тессы (канадская пара Тесса Вертью и Скотт Моир, серебряные призеры Игр-2014 — «Матч ТВ»), собираются они на мир или нет. Она очень категорично ответила: «Нет!» Сказала, что чемпионат мира после Олимпиады в Ванкувере был худшим в их карьере. После Сочи ей даже не хотелось оставаться в той атмосфере, в которой она проходила подготовку к Олимпийским играм. Рассказала, что уедет на юг Франции, снимет домик и будет читать книги.

Мы с Никитой готовились к чемпионату мира совершенно в другом настроении. После возвращения в Москву практически сразу вышли на лед. Очень хорошо помню первые ощущения: казалось, что мы можем все. Как в фильме «Брюс Всемогущий». У меня так было впервые в жизни. Хотелось пробовать что-то новое, изобретать новые поддержки. Колоссальный прилив энергии. Прям крылья выросли. Очень жалко было все это терять, когда распалась наша пара (Никита Кацалапов встал в пару с Викторией Синициной, Елена Ильиных — с Русланом Жиганшиным — «Матч ТВ»). Многие говорят, что после Олимпиады приходится начинать все с самого начала. У меня так и получилось. Во всех смыслах. И ощущения приобретались, и опыт. И надо было другую руку держать в своей руке.

— Олимпийские игры вас как-то изменили?

— Мне кажется, нет. И друзья так говорят. Помню, в какой-то ситуации мама начала писать: «Ты моя умничка, ты — молодец». А она меня достаточно редко хвалит, поэтому было так непривычно. Я ей ответила что-то вроде: «Смотри, не перехвали, а то зазвездюсь». И получила: «Ты даже слово это неправильно пишешь, так что тебя это не касается».

Правда, после Олимпиады я стала более уверенной в себе. Я поняла, что я могу. Просто так такие медали не достаются. Знаю, что если прошла через этот жизненный момент, то смогу все в жизни сделать, смогу как минимум повторить это.

— После возвращения из Сочи вам приходилось от чего-то отказываться? Может, стали чаще узнавать, приходится прятаться?

— Ой, точно нет. Помню, мы только выиграли Олимпийские игры, и, когда вернулись, постоянно тусили с Яной Кудрявцевой. Как-то она позвала меня пройтись по магазинам. Зашли в один магазин, в другой. Смотрю, у нее на лице какое-то разочарование. Говорю: «Яна, что такое?». А она: «Я с тобой больше никуда не хожу. Я думала, тебя сейчас везде узнавать будут, скидки нам делать будут. А тут — никакой пользы». Меня даже родственники не все узнают, говорят, что на льду такая взрослая, а в жизни — лет на 14 выгляжу, не больше. Хожу почти всегда без макияжа, в спортивной одежде. Чтобы меня узнавали, мне надо ходить в пачке, в коньках, с короной на голове и еще желательно брать с собой золотую медаль. Так что, особо популярности на себе не почувствовала. Конечно, первый год после Сочи достаточно активно приглашали на фотосессии. Но я встала в пару с Русланом, а медали мы выигрывали с Никитой. Очень четко решила для себя, что от предложений нужно отказываться — бренд «Елена Ильиных и Никита Кацалапов» больше не существует. Я вступила в новый период своей жизни, с новым партнером. И рада тому, что произошло.

— Сами танцы после Олимпиады изменились?

— Я считаю, что танцы ухудшились. Перед Сочи все соревнования смотрелись на одном дыхании. Из первых десяти пар можно было любой отдавать чемпионство. Каждая пара передавала свой стиль, неповторимый абсолютно. После Сочи все стало достаточно однообразно. В первом сезоне своей плавностью и пластичностью всех удивляли Пападакис и Сизерон. Тогда это действительно смотрелось невероятно. А потом весь мир танцев на льду решил, что это новая тенденция. И ей надо следовать. В итоге абсолютное большинство катается в этом стиле — в миноре. Перед Сочи все были такие разные, каждый болельщик мог найти пару для себя. Были дискуссии, споры. Было даже ощущение, что идет соревнование не только между спортсменами, но и между стилями. Это было очень интересно. А сейчас все выглядит немножко скучно.

— Может, возвращение Тессы и Скотта исправит ситуацию? Они вернулись за новой олимпийской медалью?

— Однозначно. И я уверена, что они эту медаль получат. Профессионализм никуда не уходит. Колоссальный опыт. Они проходили через травмы. Они знают, как работать со своим организмом, знают друг друга, знают свой стиль, знают, чего от них ждут судьи. Это невозможно никуда спрятать. А смогут ли они что-то свое привнести? На это я очень надеюсь. Главное — чтобы они не попали под влияние этого стиля. Хотя для них это новое. Так они не катались никогда. Я знаю, что именно эта пара может катать все. У них эмоций хватит как на лирические, так и на любые модерновые постановки. Хочется, чтобы они продолжали удивлять. И успели внести в наш вид еще больше нового.

— А вы готовы предложить что-то новое в следующем сезоне — тоже олимпийском?

— Идей в голове очень много. Есть настроение и желание реально побеждать. Вещи, которые сейчас происходят в моей жизни, какие-то потери, какие-то проигрыши не ведут к глобальному разочарованию. Нет ощущения, что надо все бросить. Поражения теперь переживаются иначе.

matchtv.ru