Бронзовая медалистка чемпионата мира 2015 года Елена Радионова в нынешней серии «Гран-при» уже выиграла серебро в Москве, а на этой неделе она выступит на своем втором этапе – Кубке Китая. После своего первого старта фигуристка рассказала «Советскому спорту» о том, как готовилась к нынешнему сезону.

«Музыку короткой программы выбрала Тарасова, постановщика – я»

— Подготовка была нелегкая, — рассказывает Елена. — Сначала заболела, плюс немного поправилась. Надо было, так скажем, держать себя в ежовых рукавицах. Но я рада, что все наладилось. Двигаюсь вперед.

— В прошлом году на московском этапе «Гран-при» вы плакали после обеих программ. Такие моменты надолго откладываются в памяти.
— Конечно, я вспоминала те соревнования – как это было. Но когда готовилась к московскому «Гран-при» этого сезона, думала скорее о том, что будет.

— И слез в этом году в Москве не было – скорее, дежурная реакция спортсмена, когда все заканчивается.
— Да, я немного сдержана была в своих эмоциях. После короткой программы сразу постаралась сконцентрироваться на произвольной. А произвольная мне не совсем удалась, я немного расстроилась из-за своего проката.

— Короткая программа на музыку Гершвина из оперы «Порги и Бесс» совсем необычная. Чья в этом заслуга — канадской танцовщицы Шэ-Линн Бурн, которая вам ее ставила?
— Музыку к этой программе предложила Татьяна Анатольевна Тарасова, а постановщика уже выбирала я сама. Давно хотела поработать именно с Шэ-Линн Бурн, и считаю, что программа получилась на «ура». Она мне очень подходит, и с Шэ-Линн мне безумно понравилось работать.

— А почему выбрали именно Шэ-Линн? Ведь они с Виктором Краатцем выступали в спорте слишком давно, чтобы вы помнили, как она катается.
— Когда я была в шоу у Дениса Тена, она нам ставила номера. И мне тогда очень понравился ее стиль катания, сами постановки. Тогда и захотела с ней поработать.

— Их программы не пересматривали на видео?
— Если честно, нет.

— Просто показалось, что у вас в этой программе что-то появилось от катания самой Шэ-Линн Бурн.
— У каждого фигуриста есть своя манера катания. Ее стиль мне близок. И мне кажется, я действительно какие-то моменты смогла у нее перенять. По крайней мере, когда мы ставили с ней программу, я очень внимательно ее слушала и старалась делать все так, как она говорила.

— Процесс работы с Шэ-Линн сильно отличался от того, как вы работали с предыдущими постановщиками?
— Да, программу мы поставили за несколько дней, и потом еще какое-то время отрабатывали буквально каждый шаг – куда правая рука, куда левая, куда голова. Она разбирает каждое движение до мелочей, подходит к программе очень досконально.

— Моменты, когда вы с ней не соглашались, были?
— Нет, такого вообще не было. Я наслаждалась тем, как проходила наша работа, все было на позитиве. Она очень талантливый хореограф.

«За Юльку очень переживала»

— Произвольную программу на музыку Пуччини из оперы «Турандот» вы также ставили в Северной Америке – у Надежды Канаевой.
— Да, и это был совершенно иной и не менее интересный опыт. У Шэ-Линн и Нади разные манеры катания, поэтому и программы получились разные. И по музыке, и по стилю.

— Пуччини в фигурном катании – тема популярная, много кто исполнял программы на его музыку. Почти как «Кармен» или «Адажио» Альбинони, музыку, которую в шутку многие предлагают запретить.
— «Турандот», мне кажется, не заезженная тема, как, допустим, «Лебединое озеро», «Призрак оперы» или та же «Кармен». На эту музыку были программы у Сидзуки Аракавы, Сомы Уно, а больше и не помню. Ставили эту программу с Надей, тоже уделяя внимание каждому нюансу, каждому движению.

— Прошлогодние программы на песню Лары Фабиан Je t’aime и музыку из «Титаника» вы, кажется, прямо проживали на льду – не зря ведь плакали. Сейчас, получается, чуть больше актерской работы?
— Не сказала бы. Просто плакала я, скорее, от того, что в Москве тогда чисто эти программы исполнила. А сейчас после произвольной еще и впечатление смазанное было.

— В Москве перед произвольной программой вам явно пришлось выйти из зоны комфорта из-за задержки выхода на лед – когда Юлия Липницкая брала паузу. Это не могло повлиять на прокат?
— Если честно, даже не знаю. Вроде бы и не сильно повлияло. Но я очень переживала за Юльку, мы с ней хорошо общаемся. И у меня отключилось это состояние борьбы, мне было ее по-человечески очень жалко.

— То есть вы знали, что происходит?
— Да, понимала. Выглянула, смотрю – она возле судей стоит. И я поняла, что у нее что-то не то. Дай бог, чтобы у нее все было хорошо.

— С другой стороны, для вас это теперь опыт – как стартовать, когда случается что-то непредвиденное.
— Да, через это тоже, наверное, надо пройти. Теперь буду знать, как в таких ситуациях действовать.

— Насчет настроя на выступление – сейчас все чаще перед началом проката фигуристы зажимают уши, чтобы не слышать оценки предыдущей участницы.
— Да? Ни разу не видела.

— Да вот Анна Погорилая после вашего выступления зажимала уши.
— Я никогда этого не делаю. На меня оценки других никак не влияют – всегда выступала, и ничего.

www.sovsport.ru