Атмосфера таинственности, которую устроил на итальянских сборах Евгения Плющенко в Мадонна-ди-Кампилья Алексей Мишин, завораживает, интригует, но местами и слегка раздражает. Правда, умом при этом понимаешь, что иначе, наверное, нельзя. Приближается домашняя Олимпиада! И одновременно – последняя. Для обоих.

В крошечном итальянском Пинзоло в окрестностях знаменитого горнолыжного курорта Мадонна-ди-Кампилья, сдавленном поросшими лесом доломитами, сонно перешептываются фонтаны, итальянские парочки в темных очках и клетчатых шляпах медленно прогуливаются по петлям узких улочек…

УДАЛЕНИЕ КАРОЛИНЫ

Тренировочные лагеря профессора Мишина проходят в Пинзоло каждое лето уже пятый год подряд. Портрет какого-то наверняка выдающегося итальянского футболиста в форме «Ювентуса» задвинут так далеко на крыше катка, что без бинокля невозможно опознать эту личность.

Седьмой ряд бельэтажа.

Места в партере отданы Алексею Мишину и Евгению Плющенко.

В этом году среди полусотни фигуристов, катающихся под присмотром Мишина и его помощников – жены Татьяны Николаевны и Олега Татаурова, – практически нет знакомых лиц.

«Раньше к нам любила приезжать Каролина Костнер (пятикратная чемпионка Европы и экс-чемпионка мира. – Прим. ред.), – рассказывает мне менеджер Мишина Керсти Кулл. – Но в этом году Алексей Николаевич ей отказал. Он не хочет тренировать наших соперников перед Олимпиадой. Считает, что это непорядочно. Не все измеряется деньгами…»

– Нет, я отказал Костнер по другой причине, – поясняет Мишин, пригласив на балкон своего номера в отеле вместе с Олегом Татауровым и владелицей одного из местных магазинчиков, русской по происхождению, но давно уже живущей в Италии.

Было очень тихо. Мы слушали бой колоколов одинокой, заметной даже из соседних селений старинной часовни и бродили взглядами по горам.

– Я в принципе решил больше не работать с сильными иностранными фигуристами, – продолжает Профессор, угощая нас грушами из большой корзины, которую в честь дня рождения Татьяны Николаевны «нам привезли из Ватикана». Кто привез и как возникли у семьи Мишиных личные отношения с Ватиканом, он так и не сказал, отделывался шутками. Да меня, в общем, в гораздо большей мере интересовало другое. – Потому что, возвращаясь из наших лагерей, Каролина Костнер все передает своему тренеру. А нам этого не нужно. В прошлом сезоне был и Хавьер Фернандес. И Женя Плющенко совершенно правильно мне заметил:

«Алексей Николаевич, что он здесь делает?». С маленькими иностранцами я продолжаю работать. Поскольку это дает возможность маленьким русским фигуристам из не очень обеспеченных семей приехать на наши сборы.

Некоторые финские юниоры благодаря Мишину уже так свободно говорят по-русски, что я приняла их за наших…

«НЕ СНИМАЙ. НЕ БОЛТАЙ. НЕ НЕРВИРУЙ!»

«Welcome, Alexey Mishin!» – возвещают транспарант на катке и… кабинка фуникулера снаружи.

С Плющенко здесь здороваются, словно с давним знакомым. Он подъезжает к катку на микроавтобусе «Мерседес», откуда вслед за дочерна загорелым олимпийским чемпионом выскакивают двое мальчишек с футбольным мячом.

Рядом сразу же появляется хореограф Давид Авдыш. С ним Плющенко работает с незапамятных времен. Авдыш ставил Жене еще знаменитую программу «Секс-бомб».

И на последнюю Олимпиаду к бортику рядом с Мишиным выйдет тоже он. Чернобородый, отстраненный и очень молчаливый человек – таким Давид только кажется.

Однажды, взяв в отеле велосипед, доехав до следующей деревушки и повернув обратно вдоль берега быстрой горной реки с водопадами, бегущей позади катка, я увидела, как по камням на другом берегу в плавках карабкается Давид. А с ним – сыновья Яны Рудковской.

Они и вышли вместе с Женей из автобуса. Евгения на его первом ледовом сборе перед Олимпиадой в Сочи сопровождает почти вся его многочисленная семья. Маленький Саша, родившийся зимой, тоже здесь, за ним присматривает мама Яны.

И только Егор, старший сын Жени, не приехал, хотя отец очень хотел его взять. Но бывшая супруга Евгения, Мария Ермак, сына Егора с папой не отпустила.

Вполголоса переговариваясь с Авдышем, они скрываются за дверью раздевалок. При этом им, как и всякому, входящему в Ледовый дворец, преграждает путь… афиша. Она обещает в августе выступление Плющенко в этом же Ледовом дворце.

Рядом с плакатом целый стенд оклеен вырезками из газет с фотографиями Евгения. Его победе на чемпионате Европы в Шеффилде здесь, по всей видимости, радовались, как своей собственной. Это у нас призера трех Олимпиад у кого-то поворачивается язык называть пиарщиком. А в Италии его просто любят. И не пытаются судить.

Пока ледоуборочная машина приводит в порядок лед перед выходом Плющенко, Татьяна Мишина сообщает последние новости из их лагеря. «Женя в прекрасной физической форме, – говорит Татьяна Николаевна. – Каждый день играет в футбол, бегает кроссы. А на местном турнире по гольфу несколько дней назад занял второе место…

Да, он в прекрасной форме, но в отношении его ледовых тренировок мы пока предпочитаем высказываться осторожно. Женя прыгает, и это для нас главное. Только, понимаете, я хотела бы еще раз подчеркнуть: до него никто еще не выступал на четырех Олимпиадах. Никто до него. И вряд ли кто-нибудь решится на такое и в будущем. Мы сделаем все возможное, но что из этого получится… Кто может гарантировать, кто может знать?!»

Алексей Мишин едет прямо на меня со сложенными в молитвенном жесте руками: «Не фотографируй его! Не разговаривай с ним! Не нервируй его! Пока говорить за Женю буду я!».

Он и в дальнейшем парит надо мной хищным беркутом.

ВОССТАЮЩИЙ ИЗ ПЕПЛА

По-моему, Алексей Николаевич перестраховывается, как всегда. Тут ничего не изменишь – парадигма! Правда, неизвестно, как вели бы себя на его месте другие.

Сейчас каждое слово, произнесенное командой Плющенко, подхватывается и толкуется, к сожалению, не всегда доброжелательно.

Смотреть, слава богу, можно. И я смотрю! За то, что я вижу, Мишину можно простить все. Я вижу первые прыжки чемпиона Турина после январской замены стершегося позвоночного диска на пластиковый.

Вот он падает у дальнего бортика. Поднявшись, долго крестится. Катит вокруг Мишина по кругу – а Алексей Николаевич теперь в новой кепке, в мелкую клеточку, привезенной с Кипра, – и вполне дежурно делает двойные прыжки.

А потом Женя, набрав скорость и отъехав подальше, внезапно для всех прыгает тройной лутц. Лед издает жалобный звук умолкшей скрипки, ибо по нему одновременно начинают тормозить десятки лезвий. Фигуристы и тренеры замирают, останавливаются и после секундного замешательства взрываются аплодисментами. Авдыш бросается к своему «кондуиту» – затрепанной тетрадке, в которую записывает все прыжки Плющенко.

Мишин поднимает руку своего самого знаменитого ученика и держит его, как боксера, выигравшего нокаутом. Женя смущенно улыбается, осторожно высвобождает кисть и заходит еще на один лутц. А потом и на тройной риттбергер. «Прекрати, спину добьешь!» – кричит Авдыш.

Бесполезно. Плющенко не желает никого слушать.

Тренировка заканчивается театральным мини-представлением.

Женя, подхватив футляры коньков, кричит: «Ванька, а ну иди сюда!». Я в недоумении. Что сейчас будет?

К Плющенко подбегает белоголовый мальчишка. Женя начинает от него убегать, катясь спиной вперед и делая на ходу «фигуры высшего ледового пилотажа». Порой Плющенко едет на одной ноге, а мальчишка несется во весь опор… Но расстояние между ними увеличивается до половины круга.

– Это Ваня Балыкин, сын тренера по ОФП Виталия Балыкина, – шепотом говорит Татьяна Мишина. – Защитник хоккейной команды «Серебряные львы»…

АЛЕКСЕЙ МИШИН: МЫ С МОСКВИНОЙ ТОЖЕ ВЫСТУПИМ В СОЧИ

После тренировки, несмотря на предостережения Мишина, мы с Евгением все-таки поговорили немного.

Плющенко нисколько не нервничал. Рассмеялся, когда я передала ему, как Профессор раздавал мне предостережения.

– Да все нормально. Не даю сейчас интервью не потому, что нервничаю, – просто считаю, мне пока еще нечего сказать. А я не хочу пустой болтовни. Нужно заниматься делом. Как видите, я тренируюсь. Кое-что уже получается, но делать какие-либо выводы рано. Давайте встретимся, когда я вернусь в Москву. Я сам позвоню, обещаю…

А сейчас пусть обо мне рассказывают другие. Алексей Николаевич, Татьяна Мишина, Давид…

Как же – Давид. Давид так же, как и остальные, считает, что пока рано. Вот то немногое, что удалось узнать у Авдыша:

– У нас это уже второй сбор в процессе подготовки к Олимпийским играм. Первый прошел в Кисловодске в мае. Как идет восстановление Жени? Достаточно хорошая динамика. Нагрузки постоянно увеличиваем. Растут выносливость, физическая сила. Все в порядке и с дыханием. Жалуется ли он на боли в спине? Я работаю с Женей очень много лет и не припомню, чтобы он когда-либо жаловался. Он прошел через огромную боль – в коленях, в паху – и всегда терпел ее. Плющенко – настоящий боец.

…На следующий день Женя приходит на каток пешком. Вчера вечером он так веселил всех нас на футбольном поле – прорываясь по бровке и причитая на ходу: «Ох, что же делать, что же делать…

3:6 проигрываем…». Забив гол, возвращается по той же бровке и все так же приговаривает: «4:6, ох, что же делать, что же делать…». А сейчас он идет тихо, нежно обняв Яну Рудковскую в развевающемся одеяле (бежевые одеяла на катке заботливо заготовлены Керсти Кулл, она привезла из Эстонии даже кофе-машину) и, прижавшись к ее голове, свободной рукой придерживает черную спортивную сумку.

Женя постоянно меняется, но в каких-то аспектах ему свойственно просто удивительное постоянство. Он уже много лет не изменяет не только своему тренеру, но и… любимому цвету. Черные шорты и черная олимпийка, черный костюм на льду. В черном он даже играет в футбол!

Яна пришла не случайно. Вместе с сыновьями, обычно бегающими с мячом, поджидая, пока Женя закончит тренировку и вернется за ними, она садится на скамейку у бортика. И тут же встает, подойдя к борту вплотную. Ожидается прокат макета олимпийской произвольной программы без прыжкового контента.

А мне, естественно, опять запрещено и фотографировать, и разглашать идею и музыку программы.

– Напиши, что это будет программа, не имеющая аналогов в мировом фигурном катании, – изрекает Мишин.

Затем все-таки подбрасывает несколько деталей.

– Это моя идея. Я два месяца уговаривал и Женю, и его агента Ари Закаряна, и скрипача Мартона, и Яну… Сколько трудов мне стоило их всех убедить!

– Алексей Николаевич, а что вы думаете о возвращении Анисиной и Пейзера?

Все, что не касается подготовки Плющенко к Олимпиаде, – о, это сколько угодно, тут Мишин неподражаем.

– Это очень интересная новость для всех нас, – легендарный тренер от волнения снимает кепку. – Услышав об этом, мы с Тамарой Москвиной, серебряные призеры чемпионатов мира и Европы, чемпионы Советского Союза и участники Олимпийских игр в Гренобле 1968 года, посоветовались, и от нас двоих я могу сделать официальное заявление: мы тоже решили выступить на Олимпиаде в Сочи.

www.sovsport.ru