Российской фигуристке Марии Сотсковой 12 апреля исполняется 18 лет. Корреспондент РИА Новости Анатолий Самохвалов представляет, в какое время живет уникальная в своем роде ученица Елены Водорезовой и с какими ограничениями ей приходится бороться.

На тренировке у Водорезовой всегда смех и порядок. В такой обстановке Мария Сотскова совершенно отстранена от внешнего мира, ее руки иногда касаются ладоней тренера, чаще носовых платков и льда. При падениях. Падать много Маше непозволительно, потому что борется за свое место она в жутком соперничестве с более легкими, маленькими и такими же талантливыми девчонками.

Ее взгляд тот же, что и в детстве — видящий только цель. «Он от того, что я — в себе. На соревнованиях абстрагируюсь. Когда выхожу на лед, то не люблю разговаривать ни с кем. Даже с тренером. Ее я только слушаю», — говорила Маша в те времена, когда работала в московском районе Новокосино со Светланой Пановой. Во взгляде ничего не изменилось и у Водорезовой.

Даже повышенный бодрящий тон Елены Германовны, такой апперкот словом, безболезненный, но нашатырный, заставляет Машу только смирно и одобрительно кивать. Волнуется ли она, радуется ли — разглядеть можно только по ее коньку на соревнованиях, но никак не на ее лице на тренировке.

В группе Этери Тутберидзе подрастает новое поколение способных юниорок, а за ним еще несколько. Сотскова не просто была в их шкуре, она побеждала в ней. «Технически мне в тринадцать лет выигрывалось тоже легче, скользить и прыгать было проще. Тело было меньше, рост ниже. Сантиметров, наверное, на тридцать, — рассказывала она в интервью РИА Новости. — Морального груза в эти годы тоже не ощущаешь. Ехала на Финал Гран-при, не зная ничего, и просто вышла и показала все, на что способна».

Да, Маша выиграла свой первый Финал юниорского Гран-при в тринадцать лет. Как и Александра Трусова. Трусова – рекордсменка, героиня хроник, человек, который обаятельно позорит мальчиков, ровесников и постарше. На Сотсковой в тринадцать лет лавровый венок не висел, та победа в Фукуоке в 2013-м совершенно не была никаким авансом.

Мария не копила четверные, она даже не думала о них, она просто росла в надежде уцелеть до взрослого уровня и не быть сосланной в танцы. А такая опасность сохранялась очень долго — из-за роста. Сотскова рисковала даже закончить карьеру, так как вплоть до 15-16 лет ей не гарантировалось стабильного льда на тренировках, а борьба на высоком уровне с постановкой качественных программ и сборами у других хороших специалистов требовала серьезных денег.

Сотскова пережила взросление и сомнения, на декабрьском чемпионате России она готовилась выйти на тренировку, но ей мешал японский видеоператор, лезший камерой под шнурки будущей олимпийской чемпионки Алины Загитовой. Японцев уже тогда интересовало каждое движение Загитовой. Сотскова возвышалась над обеими фигурами, оставляя их наедине со всей Японией.

«Когда вырастаешь, приходится заново себя собирать, чтобы справиться с телом», — говорила она, но тут же смеялась. «180 сантиметров? Не дай бог!». Смеха на Финале Гран-при в Нагое добавляла китайская журналистка, использовавшая Google-переводчик, чтобы задать вопрос Маше: «Вы такая же долговязая, как Каролина Костнер…» Вопроса не состоялось, Сотскова опять смеялась.

Потом она выходит на лед, выкатывает программу, и ты думаешь, обойдет ли она Костнер? А Кейтлин Осмонд? А обеих разом? Но она так и не обходит Загитову и Медведеву, как не обходит этих лидеров ни одна фактурная фигуристка мира, если сами лидеры не подарят им по паре грубых ошибок.

Когда я только стал освещать фигурное катание, то был очень рад оказаться в декабре 2015-го в Барселоне, где в Финале Гран-при не только Юдзуру Ханю творил историю, и Ксения Столбова с Федором Климовым едва не захватили лидерство в мировом парном катании, а еще и Сотскова с Полиной Цурской объявляли о трендах будущего в женском. Балетность, сила и спектакль. Эти девчонки еще не знали, что уже до следующей Олимпиады в контексте борьбы за медали будут говорить исключительно о каскадах и тройном акселе. Но Цурская и Сотскова не забываются, в них все равно верится.

«Да просто потому, что мы с Полиной высокие, — попыталась опустить меня на землю Маша. — Мы все разные. Но вам мы запомнились, потому что вместе катались в тот самый сезон. Скоро сезон будет новый, придут новые герои».

Но новых героинь на той же художественной поляне пока не особо заметно. Есть особенная Алена Косторная, но ей еще соревноваться среди юниорок. Есть Анастасия Губанова, перешедшая в компанию к Сотсковой, и Водорезова поскорее желает засвидетельствовать амбиции спортсменки на взрослом уровне. Есть и Цурская, которая сумела вернуться в прошлом сезоне в спорт, но ее роль в группе Тутберидзе среди целой банды мощных фигуристок понять сложно.

Даже Медведева – это в подавляющей степени спорт. Под нее затачивают выдающиеся программы, меняют темы, сохраняя стиль, переодевают, а она в любом виде, любой кондиции выходит и едет на пьедестал. В конце зритель плачет все чаще, но не столь от образа, сколь от силы. Евгения любит сжимать свои тонкие ручки как культурист бицепсы, но глазами она отражает не меньшую мощь, чем перекачанный мужик с номерком на трусах.

Сотскова добывает свои баллы аристократическим катанием, ее второй тулуп в каскаде мне казался до недавнего времени, пожалуй, самым плавным прыжком в нынешнем фигурном катании. Но современное женское одиночное катание провоцирует на агрессию. Играть в Костнер, конечно, можно, но большие баллы за компоненты поставят только самой Каролине.

Эволюция Сотсковой – это путь к атлетизму, который на первый взгляд ломает ее стиль, а кое-кто даже говорит, что Маша времен Пановой была лучше. Но на взгляд практичный ясно безоговорочно, что сегодня на льду необходимо не столь катание, сколь уверенная езда, практически верховая – по головам соперниц, от элемента к элементу, от серебра к золоту. И Сотскова в этой конфигурации стабильна.

Но любят ее по-прежнему за другое, и когда она сиганет четверной сальхов, который есть в ее мыслях, то восторгаться будут не им. Но на сальхов нужны силы.

Сама Маша как-то сказала: «Если бы Евгения не была таким пахарем на тренировках, у нее не было бы таких результатов. А они показывают, как она работает. Значит, мы все работаем недостаточно». У Елены Водорезовой другое мнение. Мне она как-то дала понять, что растущий организм такой фигуристки, как Сотскова, требует очень внимательного отношения к нагрузкам. Закрыть Машу на катке по полной программе – значит сломать ее. Увидеть Сотскову на чемпионате России, а во время чемпионатов Европы и мира читать комментарии о восстановлении что-то не хочется.

Во время чемпионатов Европы и мира хочется слушать тишину Сотсковой. Я видел, как Маша плачет, как смеется, как отвечает «у доски» будто выучила урок, отвечает «со сцены» будто в обнимку с красным дипломом школы. Но больше всего мне нравилось, как Сотскова молчит на льду. Татьяна Тарасова восторгается тишиной, которую исполняет на льду Евгения Медведева, но такой молчуньи как Сотскова, в фигурном катании больше нет. С днем рождения ее.

rsport.ru