В среду гостем редакции «Советского спорта» стал российский фигурист Федор Климов, чемпион командного турнира Олимпиады в Сочи, серебряный призер Игр-2014 в спортивной паре с Ксенией Столбовой. В конце прошлой недели Ксения и Федор выиграли московский этап серии Гран-при. С этой темы мы и начали разговор.

«Поверьте, мне неприятно смотреть, как партнерша падает»

— Федор, так получилось, что перед московским этапом Гран-при вам с Ксенией пришлось проводить работу над ошибками после не слишком удачного выступления на «Скейт Америка». В чем эта работа заключалась?

— Подготовка была очень серьезной, потому что после неудачного начала сезона в Америке нам нужно было реабилитироваться и вернуться на сильнейшие позиции. Проделали очень большую работу, очень много сделали прокатов, поработали над элементами. Немного поменяли программу – если точнее, порядок элементов. Вот эта вся работа и дала результат.

— В Москве вам пришлось соперничать с соотечественниками Юко Кавагути и Александром Смирновым, а также китайской парой Пэн Чэн/Чжан Хао, которые вставляют в программы четверные выбросы. На эту тему хотели бы сразу и поговорить. Вы пока остаетесь одной из пар, которые четверных выбросов не делают. Есть и другие известные дуэты, не исполняющие этот элемент – например, Татьяна Волосожар и Максим Траньков. Как вам кажется, куда все-таки качнется парное катание – в сторону повышения сложности или оттачивания артистизма? И каким путем пойдете вы?

— Я сейчас не готов рассуждать, куда парное катание должно двигаться, но могу констатировать факт – без четверных выбросов или других элементов «ультра-си» невозможно бороться за высшие места. Мы такую цель – бороться – перед собой ставим. Поэтому, хотим или не хотим, но суперсложные элементы учить придется. Один из них мы уже вставили в программу – каскад из двух тройных и одного двойного тулупов. Пока чисто никто такой каскад не исполнял.

Еще могу заметить – на этапе в Америке мы короткую программу исполнили неудачно и попали в произвольной в первую разминку. Так вот, даже там с нами выступала пара, которая делала четверной выброс. И это уже «звоночек» — даже не сильнейшие дуэты пробуют делать такой элемент. Поэтому и нам придется.

Другое дело, что российские пары всегда славились своим стилем, хореографией, историями на льду. И это в погоне за сложными элементами терять нельзя. Это то, чем мы должны выигрывать у конкурентов.

— То есть четверной выброс вы тренируете?

— Да, мы его тренируем. Правда, в процессе подготовки к стартам останавливаемся, потому что велик шанс получить травму. Теперь нужно выбрать правильный момент, чтобы начать вставлять его в программу.

— Насколько он травмоопасен?

— Очень. И это одна из причин, по которой этот процесс стопорится.

— Федор, но никто же судейскую математику не отменял, а по ней тройной выброс на плюсы «стоит» столько же, сколько корявенький четверной. Получается, если уж учить четверной выброс, то так, чтобы он «звенел»?

— Да, у нас выбросы отличаются тем, что они исполняются на ходу, с пролетом и длинным выездом. Мне бы хотелось, чтобы четверной у нас исполнялся в таком же стиле. Если снизить скорость и прибавить в выбросе высоты и крутки, то, возможно, это будет даже менее травмоопасно. Но, на мой взгляд, это не очень эстетично.

— У нас есть много вопросов от читателей, мы их периодически будем вам задавать, и первый такой: пробовали ли вы когда-нибудь делать выброс аксель в три с половиной оборота? Ведь его, в отличие от четверного, можно было бы вставлять в короткую программу.

— Нет, не пробовали и в принципе никогда не учили. Просто выброс двойной аксель считался невыгодным. И даже не всплывала эта тема в обсуждениях, хотя наши одногруппники, Наталья Забияко и Александр Энберт, выброс в три с половиной оборота летом учить начали. Правда, потом партнерша получила травму, они пока исполняют два с половиной оборота, но они идут этим путем.

— Следующий вопрос, конечно, хотелось бы Ксении задать: учить четверной выброс – это же больно! Максим Траньков даже как-то сказал – не хочу, чтобы моя партнерша билась о лед.

— Конечно, Ксении очень больно. И поверьте, мне очень неприятно смотреть, как партнерша падает. Падения иногда были очень серьезные. Она подкладывала что-то под одежду, чтобы смягчить удары, но я понимаю, что это не спасает. Конечно, я от этого абсолютно не в восторге и в какой-то момент предлагал остановиться. Ведь после сильных падений приходилось пропускать тренировки, потому что Ксении было даже больно ходить.

«Морозов ставит нам удобные программы»

— Попробуем перейти от техники к искусству. Программы нынешнего сезона многие отметили удачным попаданием. Насколько сами органично в них себя уже чувствуете?

— Уже довольно комфортно. Первые два старта, включая этап в Америке, было, наверное, недостаточно. А перед подготовкой к российскому этапу много занимались с нашим хореографом Аллой Викторовной Капрановой, работали в зале, оттачивали каждую деталь. Все равно еще есть куда улучшать обе программы, но, я считаю, они уже хорошо выглядят. Когда пересматривал после московского турнира, мне уже ничего глаз не резало.

— Следующий вопрос от болельщиков: вы постоянно работаете с одним и тем же постановщиком – Николаем Морозовым. Не хотите ли попробовать поработать с кем-то еще?

— Николай, я считаю, как постановщик очень хороший, в первую очередь по той причине, что он ставит программы так, как нам удобно. Мы раньше пытались работать с разными постановщиками, не всегда это получалось, и часто большую часть программ нам приходилось ставить самим. Много было споров, и этот период для меня был всегда сложным. Сейчас все намного проще проходит, мы хорошо друг друга понимаем, и за счет этого можем обогащать программы какими-то более сложными переходами. Нас устраивает работа с ним.

— А лучшее – враг хорошего?

— Да. Другое дело, что мы работаем над нюансами с другими хореографами. Большую работу с Аллой Викторовной проводим. Также нам иногда помогают специалисты на сборах или в поездках.

— Что-то интересное можете вспомнить?

— У нас в этом году был сбор в Италии, куда приезжали разные специалисты, в том числе знаменитый хореограф Джузеппе Арена. Весной он работал с Евгенией Тарасовой и Владимиром Морозовым, другой парой из нашей группы, а летом нам помог. Еще момент – мы поработали с чемпионом мира по фигурному катанию на роликах, итальянцем. Он нам помогал с поддержками, с интересными элементами. Очень продуктивный получился сбор.

— Сами на роликах не катаетесь, кстати, в свободное время?

— В Питере когда-то пробовал, использовал их, чтобы до катка доезжать. Но мне это довольно быстро надоело. В этом году многие наши друзья выступали в шоу «Чиполлино», их поставили на ролики. Мне стало интересно – это были ботинки для фигурного катания, к которым вместо лезвий были прикручены ролики. А вместо зубца – резиновый стопор. И на них можно было делать многие элементы фигурного катания. Но я все-таки не решился попробовать. Может быть, в следующем году.

«Эмоций от олимпийского серебра было, пожалуй, больше, чем от золота»

— Федор, после Олимпийских игр в Сочи прошло уже полтора года, не за горами Игры в Корее. Чего сейчас у вас больше – воспоминаний о прошлой Олимпиаде или мечтаний о будущей?

— О будущей. Стараемся смотреть вперед. Я уже понял, что всегда должна быть цель – и на пути к ней тогда будет проще преодолевать трудности. Я довольно быстро постарался откинуть воспоминания о Сочи. Потом будем воспоминаниям предаваться. Сейчас надо решать промежуточные задачи – и идти к главной цели. А это – Олимпиада 2018 года.

— Все-таки о прошлой Олимпиаде хотели спросить – какая из двух медалей Сочи вызвала больше эмоций? Командное золото или личное серебро?

— Эмоции были абсолютно разными. Золото – это наше первое выступление на Олимпиаде, мы исполнили одну программу и получили медаль, которой никогда ни у кого не было. Свои эмоции, конечно, она дала. Но серебро в личном первенстве, пожалуй, вызвало больше эмоций. Оно было еще более неожиданно, чем первое золото. И мы понимаем, что на пути к ней обошли таких сильных соперников, что этим можно гордиться.

— Какое самое сильное воспоминание о Сочи?

— Первое – это награждение команды. Когда на него выходили, я даже не ожидал, что захлестнут такие сильные эмоции. А второе – когда завершили произвольную программу в личных соревнованиях. Мысли, что мы справились, сделали по-максимуму все, что могли, в нужный момент, в нужное время… Очень запоминающийся был момент.

— Уже есть какие-то наброски на корейскую Олимпиаду – что катать, как катать?

— Наверное, еще слишком далеко. У нас был такой уговор с Ниной Михайловной – в нынешнем сезоне мы экспериментируем. Попробовали изменить образы, поставили совсем другие программы, усложнили их. А после этого сезона решим, в каком направлении будем двигаться. Все-таки раньше у нас были очень характерные программы с яркими образами – «Семейка Аддамс», «Квазимодо», «Половецкие пляски». Но, возможно, это была примерно одна стилистика. Сейчас мы попытались все сделать по-другому. И потом решим, что для нас ближе и выигрышнее.

«Любовную лирику исполнять бы не хотел»

— Сейчас абстрактная хореография в фигурном катании популярна, особенно если посмотреть на танцы. Есть программы в современном стиле, есть в классическом, но, условно говоря, большинство постановок – это не «Половецкие пляски» и не «Кармен».

— Наверное, если говорить о танцах, то да. Про парное катание я так сказать не могу. Сказал бы, что появилось другое направление – люди красиво катаются под какие-нибудь песни, но не очень понятно, что они хотят этим сказать. Хотя это намного проще, чем взять музыку и постараться ее интересно интерпретировать – а именно этим всегда отличалась школа российского парного катания.

— Вновь вопрос от болельщиков: есть какие-то темы, которые обязательно хотелось бы реализовать на льду?

— Пожалуй, нет таких. Разве что вот хотелось всегда скатать «Нотр Дам де Пари». И в прошлом году мы такую программу поставили. Даже жалко, что не слишком ее много где исполнили, потому что мне она была близка. Нравилась и сама программа, и задумка включать слова на разных языках в разных странах.

— Не хотели бы попробовать с Ксенией себя в лирических образах? Все-таки у вас большинство программ, если так можно выразиться, спортивного стиля.

— Исполнять программу не в своем стиле, как мне кажется, было бы немного странно. Наверное, я не очень хотел бы себя пробовать в этих образах. Мне бы хотелось раскрывать себя в других темах. Пусть даже это будет про любовь, но драма или что-то подобное.

— Многим, думаю, интересно ваше мнение: чтобы исполнять лиричные, чувственные программы, фигуристам нужно быть в близких отношениях, или достаточно актерского мастерства?

— Я считаю, не нужно, потому что все фигуристы немного актеры. Все можно сыграть. К тому же речь идет о мужчине и женщине. Единственное, проблема будет, если в паре катаются брат и сестра, или если между спортсменами большая разница в возрасте.

— Не зря же считается, что танцорам Майе и Алексу Шибутани в фигурном катании сложно – у них сразу отпадает масса тем для танцев.

— Да. Они очень техничные, хорошо катаются, но, действительно, многие темы сыграть они не могут. А еще китайская пара, Пэн/Чжан, когда только появилась, разница в возрасте у них бросалась в глаза. Все говорили, что они катаются как папа с дочкой, и, конечно, если бы они взялись изображать любовь, это было бы странно.

— Сейчас они подровнялись вроде бы.

— Да, она подросла, стала посерьезнее. Когда смотришь на нее, уже не кажется, что она маленькая девочка.

— Многие болельщики знают, что у вашей партнерши, Ксении, характер темпераментный. Тяжело с ней находить общий язык?

— Конечно, тяжело. И дело здесь даже не в Ксении. Работать и день изо дня находить общий язык всегда тяжело. Но, как я уже сказал, когда есть цель, находить компромиссы и правильные решения легче. Плюс я сам спокойный, терпеливый человек. Могу промолчать, когда лучше промолчать. У нас сейчас очень дружеская, рабочая атмосфера, в которой можно достигать хороших результатов.

— Юко Кавагути нам недавно рассказала, что вне льда они с Александром Смирновым практически не общаются. А вы с Ксенией?

— Чаще всего общаемся, когда нужно что-то обсудить по делу. Просто у нас разные интересы вне льда. Ксюша одними делами занимается, я другими.

— То есть на футбол Ксюша не ходит?

— Она все говорит, что я бы сходила, но никто не зовет. Но я все-таки футбол для себя оставляю (смеется). У нас деловые отношения. Мы стараемся нормально общаться на тренировках на льду и не надоедать друг другу вне льда.

«Плана, чем заниматься по окончании карьеры, пока нет»

— Как вам, питерцу, Москва?

— Сейчас уже нормально. Я в Москве два с половиной года. Первый год было тяжело, но мы очень много были в разъездах. На второй год начал привыкать. Сейчас довольно комфортно. В Питер езжу уже редко, и, если честно, чувствую себя там немного туристом. Хочется пройтись по Невскому, посмотреть на Дворцовую площадь. Но в то же время у меня есть в Питере любимые места, и я стараюсь их посетить. Но и в Москве уже тоже появились друзья.

— Могли бы в Москве остаться после окончания спортивной карьеры?

— Мог бы, почему нет. Я считаю, что для работы Москва очень хороша, здесь другой ритм жизни. Главное, найти чем здесь заниматься. Но и в Питер тянет.

— То есть, Александр Розенбаум был прав, что если выпало питерцем быть, то Москва не станет родной?

— Для меня да.

— Вопрос в тему от читателей: есть мысли по поводу того, чем могли бы заниматься после фигурного катания?

— Мыслей много, все в разных направлениях. Единственное, что я решил – что нужно постараться за оставшиеся в фигурном катании годы определиться, чтобы после окончания карьеры был план. Пока его нет. В то же время чем-то заниматься, пока мы катаемся, не хочется. Хочется делать все хорошо.

— Учитесь сейчас где-то?

— Есть физкультурное образование, и я сейчас учусь на втором курсе МГУ по специальности «Менеджмент в спорте». Довольно интересно, хочу подобрать такую тему для диссертации, чтобы в дальнейшем она мне помогла.

— Реально учитесь?

— Ну а смысл мне было идти за вторым высшим образованием, чтобы отбывать номер? Конечно, насколько могу, стараюсь ездить на лекции, мне это очень интересно.

«Если человек не хочет драки – он ее не найдет»

— Тему футбола, конечно, нам не обойти. Каково болельщику «Зенита» в Москве?

— В принципе, нормально. В основном, адекватно все воспринимают. Болеешь за «Зенит» — ну, болей. Единственное, самому было на Малой спортивной арене в «Лужниках» сейчас тяжеловато во время Гран-при. Раздевалка была обклеена эмблемами «Спартака», хоть и хоккейного (смеется). Глаз резало, но что делать, приходилось терпеть.

— На этой неделе матч «Зенита» где смотрели?

— С Максом Траньковым дома, смотрели, болели.

— В чем, на ваш взгляд, секрет преображения «Зенита» в Лиге чемпионов? Дзюба?

— Да много причин. Во-первых, нет лимита легионеров в Лиге чемпионов. Плюс, насколько я понимаю, у многих игроков заканчиваются в конце сезона контракты, и они стараются себя показать. Не исключаю, что и тренер тоже думает об этом. Ну и, наконец, считаю, что политика, которую проводят в «Зените», дала результат. Ушли старожилы, которые могли влиять на тренера, на руководство клуба. А остались те, кто готовы играть и показывать результат. Терпеть. Это больше похоже на серьезную команду.

— На стадион в Москве ходите?

— Да, когда я здесь, стараюсь ходить. Спасибо пресс-службе «Зенита», после того, как мы однажды сделали символический удар по мячу, нам сказали: ребята, вы приносите нам удачу, когда хотите, звоните – дадим билеты. И я с тех пор побывал на матчах с «Динамо», с «Локомотивом», с ЦСКА, со «Спартаком»… Благодаря этому побывал на многих стадионах Москвы. Стадион «Спартака» впечатлил, я еще на матче Россия – Швеция побывал.

— Как-то Максим Траньков рассказывал в интервью, что вскоре после того, как он переехал в Питер из Перми, его побили болельщики «Зенита». И он все равно стал за «Зенит» болеть. У вас в Москве все спокойно в плане отношений с местными фанатами?

— В шарфе хожу спокойно. На матчах обычно я сижу на трибунах, где серьезные люди находятся, есть и те, кто за «Зенит» болеет…

— С «кузьмичами», в общем.

— Ну да. Либо с «кузьмичами», либо с какими-то спонсорами. На «Спартаке», правда, небольшая перепалка была, но она закончилась словами «сиди спокойно – сам сиди спокойно». Вообще, я считаю, прошли времена глобальных фанатских войн. Простой человек если драки не хочет, он, скорее всего, ее не найдет.

— Любимый футболист есть?

— Наверное, не было такого, чтобы я был чьим-то фанатом. Может быть, за Дэвидом Бекхэмом следил. Я в разные времена болел за Англию, за «Манчестер Юнайтед», мне кажется, Бекхэм не только как игрок, но и как человек хороший.

— Еще один вопрос от болельщиков: если бы не стали фигуристом, стали бы футболистом?

— Я думал об этом, но у меня не было ситуаций в жизни, когда бы я мог стать кем-то другим. Возможно, я бы мог стать хоккеистом. Силовая борьба мне нравится.

— С друзьями в футбол-хоккей играете?

— В Питере я собирал ребят играть в футбол каждую субботу. Никогда не пропускал, если не уезжал на соревнования. Здесь тоже играем. В хоккей немного сложнее. На коньках не играл ни разу. Играл на полу – было весело.

— Раз вспомнили про шарф, обязательно вспомним и про вашу знаменитую коллекцию. Сколько сейчас у вас клубных шарфов и где вы их храните?

— Сейчас посчитать довольно сложно, потому что хранить негде. Начиналось все с трех-четырех шарфов, которые легко было где-то повесить. Сейчас же никаких стен и потолков не хватает. Часть шарфов осталась в Питере. Часть лежит в Москве, в сумке. Думаю, около 120 шарфов у меня сейчас. И там уже не только клубные, но и шарфы сборных, и хоккейных, бейсбольных, баскетбольных команд.

— Какой шарф самый необычный?

— Много необычных. У каждого шарфа есть какая-нибудь история. Есть, например, шарф команды «Ред Булл» из Нью-Йорка. Для нас это все-таки экзотика. Есть интересные шарфы из Японии. Они больше похожи на полотенца – видимо, из-за большой влажности болельщики ими вытираются во время матчей.

«Последнее время нравятся классические костюмы»

— Вернемся к фигурному катанию. Что думаете о возвращении Алены Савченко с новым партнером Брюно Массо?

— Буквально на днях посмотрел их короткую программу. Сильные фигуристы, Алена очень целеустремленная спортсменка. Некоторые элементы у них очень хорошие, они натренировали подкрут, есть интересные поддержки. Посмотрим, что будет дальше, пара очень сильная.

— В целом за соперниками посматриваете?

— Нет, я смотрю, как правило, только своих друзей. Когда Женя с Вовой в Канаде выступали, смотрел, или когда они и Таня с Максом выступали во Франции. А так в жизни фигурного катания хватает, и просто так по телевизору его смотреть не очень хочется.

— Несколько вопросов от девушек. Что из классического мужского списка вам нравится? Про футбол уже поговорили. Пиво?

— Ну, про пиво не будем. Последнее время мне нравятся классические костюмы. Стараюсь потихоньку переходить на этот стиль – рубашки, пиджаки. К машинам большого интереса нет. Это для меня, скорее, средство передвижения. Шашлыки люблю делать.

— На машине, которую подарили после Сочи, ездите?

— Нет, она мне сразу показалась слишком большая. Мне на ней было некомфортно передвигаться. Поэтому я езжу на другой. Тоже «Мерседес».

— Еще один важный вопрос от девушек: свободно ли ваше сердце?

— Да, свободно.

— Какие качества цените в девушках, какой видите будущую жену?

— Я думаю, все организуется само собой. Нравятся красивые, добрые, веселые девушки – все стандартно…

«Сейчас узнают, наверное, только в родном Колпино»

— Последняя часть нашего интервью – анкета. Халк или Дзюба?

— Халк. Более ценный игрок, я считаю. И очень радует, что в последнее время он отдает больше результативных передач. А Артем молодец, что оказывается в нужном месте. Его статистика реально поражает.

— Екатерина Климова или Елизавета Боярская?

— Екатерина Климова. У меня была фотография, которую я выкладывал в «Инстаграме» с ней. Нравится и как актриса, и девушка симпатичная. С друзьями часто обсуждал – вот было бы здорово двум Климовым сфотографироваться. И меня познакомили с ней – на дне рождения у Насти Задорожной.

— В ответе на третий вопрос почти не сомневаемся: рыба или мясо?

— Мясо.

— Неужели??? Так ведь недруги «Спартак» называют!

— А, нет, «Спартак» с другим названием у меня ассоциируется.

— Четвертый вопрос анкеты серьезный. «Основной инстинкт» или «50 оттенков серого»?

— «Основной инстинкт».

— Из-за Шарон Стоун?

— Ну, конечно.

— Вы же программу исполняете под музыку из фильма «50 оттенков серого»?

— Мне музыка сама нравится, отдельно. Книгу я прочитал, не впечатлило, фильм тоже. А музыка хорошая. Поэтому мысли, откуда она, я откидываю.

— Следующий вопрос музыкальный. Розенбаум или группа «Ленинград»?

— Странный вопрос. Группа «Ленинград», конечно. Розенбаум – это не мой стиль совсем. Было время, когда я слушал по радио русский рок. «Сплин», «Король и шут», «Би-2».

— Любимый напиток?

-…

— Ах, да, мы же договорились. Любимое блюдо?

— Котлеты по-киевски.

— Любимая страна, не считая России? Из тех, где побывали.

— Испания. Я там и отдыхал хорошо, на Мальорке, и в Барселоне в прошлом году мне там понравилось. И испанский футбол неплох.

— Любимый фильм?

— «Бойцовский клуб».

— Книга?

— «Герой нашего времени», Лермонтов.

— Наибольшее влияние на вас оказала?

— Было несколько книг, которые меня впечатляли. Но, скорее, это было проходящее. А «Герой нашего времени» — наверное, больше остальных, да. Не могу сказать, что я считаю себя чем-то на него похожим. Скорее, мне понравилась концепция, что у каждого времени должен быть свой герой, который его символизирует.

— Кто герой нашего времени?

— Сложно сказать. До какого-то момента я считал, что это Сергей Бодров, точнее, его образы в фильмах «Брат». Потом, на мой взгляд, Сергей Шнуров стал героем нашего времени, нашего поколения. Сейчас, наверное, кто-то еще должен появиться. Я не говорю о политиках – скорее, о собирательном образе человека нашей эпохи. Многие считают такие героя Данилы Козловского из фильма «Духлесс». Может быть, он, хотя я еще этим не так проникся.

— Вас как одного из спортивных героев нашего времени на улицах узнают?

— После Олимпиады везде узнавали. Потом только в Питере. Ну а сейчас, наверное, в родном Колпино только еще узнают (смеется).

www.sovsport.ru