Двукратный чемпион России Максим Ковтун стал победителем турнира серии «Челленджер» ISU в Саранске, своего первого старта в нынешнем сезоне. Из-за травмы ноги фигурист пропустил сентябрьские прокаты в Сочи, да и на «Мордовский орнамент» приехал далеко не в оптимальной форме. Но Максим выдержал испытание — сражаясь с усталостью, сумел продемонстрировать и волю к победе, и свою новую произвольную программу на музыку Бетховена, потенциально — абсолютный хит.

«Умолял врачей — у нас нет столько времени!»

— Максим, прошлый сезон закончился для вас совсем не так, как хотелось бы. И летом я не помню от вас ни одного комментария в прессе по поводу хода подготовки. Этот «обет молчания» был сознательным решением?

— Да. Не хотел распыляться, не хотел что-то преждевременно говорить. Тем более был на таком подъеме, что наговорить что-то мог бы. Очень хорошо летом шел, вплоть до шоу в Японии. Хотел на сочинских прокатах всех удивить и показать новые программы в новом стиле. Но вышло все… так как вышло. Сейчас, дай Бог, этот старт в Саранске пойдет в плюс. Доделаем программы, психологически мне будет легче.

— В Саранске чувствовалось, что вам очень тяжело. После первой официальной тренировки Елена Германовна с вами о чем-то долго-долго беседовала…

— Дома перед турниром катался ничуть не лучше. Единственное, там четверной сальхов у меня хотя бы был. Тулуп вообще почти не получался. А все голова. Перед травмой так стабильно все исполнял, что теперь, когда восстанавливаюсь, очень быстро хочу все вернуть обратно. Как можно быстрее. И начинаются нервы.

— Травма стала полным шоком…

— Да, и я врачей умолял, говорил — у нас нет столько времени! А они говорят — надрыв связок. Ничего кроме покоя не излечивает. Мне так было жалко, что вся работа утекла в никуда. Без льда из-за этой травмы был больше, чем в отпуске. Очень долго не катался, просто ногу в ботинок вставить не мог. И потом начал с нуля. Это ужас! И сейчас я по всем параметрам отстаю от плана. Но после этого турнира буду догонять.

— Вспомнился Финал Гран-при в олимпийском сезоне. Там, правда, у вас не было травмы, но была дикая усталость. Однако силой воли заставили себя хорошо исполнить произвольную программу — и спад превратился в подъем, вы выиграли чемпионат России.

— Есть вообще такая штука: чем больше сил ты тратишь, тем их больше у тебя появляется. В принципе, да, по этой и идем дороге. Силы буду тратить не на подготовку к стартам, а на сами старты. После Саранска буквально через неделю — этап Кубка России в Екатеринбурге. Потом первый этап Гран-при во Франции, мне там в прошлом году очень понравилось. Второй этап Гран-при в Японии, мне там нравится всегда. Дай Бог, Финал Гран-при, чемпионат России, чемпионат Европы — и все будет подряд, вообще без отдыха. Может быть, в таком графике мне будет легче. Потому что сложнее не исполнять программы на соревнованиях, а готовиться к ним. Каждый день разминки, заминки, растяжки, одно и то же. Я, кстати, думаю, из-за этого у меня в прошлом сезоне не получалось что-то. Все было рассчитано так, что я должен был побольше между стартами отдыхать. А сейчас буду выступать постоянно.

«В программе могу показать свою неряшливость в жизни — и тут же ее замаскировать»

— Максим, вашу произвольную программу уже довольно долго и активно обсуждают продвинутые интернет-болельщики, и среди них бытует мнение, что в ней есть сходство со стилем чемпиона мира Хавьера Фернандеса. Вы не боитесь быть копией этого фигуриста?

— Нет, не боюсь. Мы об этом сразу говорили с Петром Чернышевым, который придумал идею этой программы. Я ее еще не показал такой, какой она должна быть. А она будет совсем другая. По стилю это будут не игрульки с судьями. В каждом движении будет смысл. Я буду рассказывать историю. Возможно, общее со стилем Фернандеса в том, что там есть сарказм. Но, извините меня, до Хавьера сколько человек в таком стиле катали!

— Тот же Игорь Бобрин, собственно…

— Да. Кстати он и Наталья Бестемьянова очень мне помогли в работе над этой программой, это все выглядело свежо и очень круто. В Японии на шоу было очень круто. А сейчас это выглядит чуть похуже из-за того, что была задача резко войти в сезон. Но все равно очень многие ко мне подошли и сказали — так клево, что есть эта игра, что все читается, что понятен твой замысел. Хотя, например, здесь в медленной части я должен был показать очень много всего — и лиц, и жестов, а я на самом деле отдыхал.

— А мне как раз и показалось — что в середине, где вы бросаете руки и останавливаетесь, на самом деле отдыхаете…

— Я же там должен был и поспать, и упасть. И как только изобразил сон, понял, что реально падаю! Раз, встряхнулся, туда-сюда, пошел… Кстати, мою какую-то небрежность, неряшливость в жизни можно показывать в этой программе. И тут же ее замаскировать. То есть я скачу, радуюсь, бац, поворачиваюсь к судьям — а я же катаю программу! И поехал. В общем, именно эту произвольную программу я очень хочу показать по-настоящему. А короткая пока не готова. Когда ее катал, было такое ощущение — делаю раз элемент, два элемент, а их нужно как-то связывать. Они еще не сшиты между собой. Упал с тулупа, потом понимаю, что мне нужно ехать на середину катка вращение делать. Как туда доехать? Встал на две ноги, поехал, зашел на вращение. Это потому что не слеплено, нет связующих моментов. Сделаем, на это понадобится не так много времени.

— Эта произвольная программа, подумалось, самое серьезное для вас испытание в артистическом плане как для фигуриста. Раньше была понятная музыка, под которую вы делали понятные движения.

— Ручками, да.

— А здесь это спектакль.

— И в этом была наша задача — сделать спектакль для зрителей. Четверные прыжки делают уже очень многие. Именно четверными они хотят заявить о себе. Поэтому мне хочется, чтобы в моей программе была легкость, была игра со зрителями — и были три четверных. Вот тогда это будет бомба. А если хотя бы что-то из этого убрать, получится обычный, рабочий прокат. Сегодня много что убрал. В медленной части ноги показывал, мне это было важно, а руки, лица — пока нет.

— Мне показалось, что на тренировке были фрагменты тех лиц и рук, которых потом не было в прокате, где вы выглядели чуть более сосредоточенным.

— Я в самом начале был совершенно отвлечен, играл. А потом, когда начал подсечками разгоняться, то вспомнил, что мне надо делать четверной сальхов. Он же у меня пока далеко не стопроцентный. Здесь получился чисто два или три раза, а остальное — «степ-ауты», падения…

«Елена Германовна вырастила Аделину — уверен, что и насчет меня у нее есть план»

— Как относитесь к тому, что все больше и больше людей замахиваются на несколько четверных и в короткой и в произвольной программах? Это же было еще недавно, фактически, вашей эксклюзивной «фишкой»…

— Я очень рад, что фигурное катание так быстро движется, развивается с такой скоростью. Многие выкладывают видео, как прыгают четверные, это все очень интересно. Но у меня свои задачи, я не смотрю на это. Как я уже сказал, будет круто, если программу с несколькими четверными прыжками превратить в спектакль.

— Программы олимпийского чемпиона Юдзуру Ханю видели?

— Да. Вообще программы других фигуристов — это дело вкуса, чтобы о них говорить, но программы Ханю мне понравились, особенно та, что в японском стиле. Это очень круто.

— Простые читатели, которые, может быть, не столь глубоко понимают фигурное катание, наверняка хотели бы просто вас спросить — когда сможете реально бороться с такими спортсменами как Ханю?

— Загадывать не буду. Мой тренер Елена Германовна вырастила олимпийскую чемпионку Аделину Сотникову. Она точно так же начала с нуля, боролась и доросла сами видите до какого уровня. Уверен, что у Елены Германовны и по поводу меня есть план. Я намерен ее слушать, выполнять все поставленные задачи. А дальше уже посмотрим, что из этого выйдет. Конечно, я реалист и понимаю, что бороться с Фернандесом и Ханю можно только чистыми прокатами. К этому и буду стремиться.

www.sovsport.ru