Илья Авербух, серебряный призер Игр-2002 в танцах на льду в дуэте с Ириной Лобачевой, отметил 18 декабря 45-летие. Известный хореограф и режиссер-постановщик в интервью ТАСС рассказал об итогах своей 30-летней работы, новых проектах, отношении к развитию в Сколкове базы Cirque du Soleil, а также об ожиданиях от предстоящего чемпионата России по фигурному катанию в Саранске, где впервые после Олимпиады в Пхёнчхане на одном льду встретятся Алина Загитова и Евгения Медведева.

— Илья, поздравляю вас с юбилеем. В такие даты принято подводить какие-то итоги, думать о дальнейших планах. С каким чувством вы встретили свое 45-летие?

— Планов действительно очень много. А что касается итогов, то основной — это тот, насколько мне удалось реализовать себя в жизни после спорта. В 30 лет я завершил карьеру, и последующие 15 прошли не зря, сделано много. Я рад, что сумел себя реализовать.

— Над чем вы работаете сейчас?

— Сегодня мой главный проект — церемонии открытия и закрытия Универсиады в Красноярске, режиссером которых я стал. Это большая ступень для меня, еще один вызов. Я режиссировал церемонии чемпионата мира по хоккею, чемпионата мира по хоккею с мячом в Ульяновске, чемпионата мира по футболу в Москве. Они были символичны, ответственны, но каждая из них предваряла какой-то конкретный старт. А здесь — самодостаточная церемония, которая откроет первую зимнюю Универсиаду в истории России.

— Я понимаю, что нюансы церемонии открытия всегда секрет. Но все-таки — о чем она, чему будет посвящена?

— Так или иначе любая подобная церемония посвящена стране, в которой проходят соревнования. Это незыблемый закон, это не может быть просто «фантазией на тему». Россия — бесспорный лидер в церемониях, показанных миру: открытие Универсиады в Казани, Игр в Сочи, которые для меня лично были лучшими. В каждой из них по-своему рассказывалось о России.

Говорить о России, о Сибирском регионе, о Красноярске, о наших ценностях в этой церемонии буду и я. Но тут стоит сложная задача — нужно это сделать чуть по-другому, все-таки Универсиада — это молодежь, это студенчество. Для меня очень важно поднять в церемонии открытия Универсиады вопрос человеческих ценностей, поскольку сейчас так часто нас сталкивают, противопоставляют друг другу.

Мне хотелось бы, чтобы люди вспомнили о тех ценностях, которыми живет весь мир.

— Как вам в голову пришла сама идея заняться шоу? 

— Сначала мне хотелось создать некое ледовое шоу по принципу приглашения друзей-фигуристов с показательными номерами. На тебя в таком случае ложится нагрузка по обеспечению коммерческой составляющей — чтобы шоу состоялось, чтобы зрители были счастливы, чтобы все участники получили свои гонорары.

Но со временем в этом жанре мне стало тесно. Я начал ставить свои номера, потом создавать спектакли на льду. Большой школой для меня был «Ледниковый период» — удалось развить этот жанр так, что теперь и мои коллеги ставят спектакли. Развивают это по-своему, и это очень хорошо. Это творческая самореализация.

Для меня важно, что я веду за собой эту историю.

— Всякий ли фигурист может реализоваться в шоу?

— Чемпионы — люди с большой харизмой, и, если они хотят, если готовы, они могут стать большими артистами. Как Ягудин, Тотьмянина и Маринин, Навка и Костомаров, Домнина и Шабалин, Петрова и Тихонов. Это актеры на льду. Стать после большого спорта любителем непросто — нужна адаптация, и она занимает около двух лет.

Это другой принцип. Например, мы в этом году работали с Катей Бобровой и Димой Соловьевым, им было интересно, они быстро адаптировались. Чуть дольше в это входили Татьяна Волосожар и Максим Траньков. Сейчас Максим — актерище, Таня — необычайно проникновенна.

— В этом году мы снова увидим «Щелкунчика», почему вы вернулись к этой сказке?

— Ее премьера была два года назад, и спектакль прошел с колоссальным успехом. Сейчас я целиком и полностью занят Универсиадой, и физически у меня не было возможности делать новый новогодний спектакль, а делать «хоть бы что» не хотелось бы. Чтобы этот спектакль зазвучал по-новому, мы пригласили законодателя моды — Татьяну Анатольевну Тарасову. Она изменила ряд сцен, внесла коррективы, появились новые краски.

«Щелкунчик» — бессмертная тема, новогодняя. «Щелкунчика» много не бывает, но на следующий год уже есть новые идеи. Надеюсь, удастся удивить искушенного зрителя.

— Продолжая тему шоу, не могу не спросить — буквально пару дней назад вы поддержали гендиректора Большого московского цирка Эдгарда Запашного, который выступил против ведущегося семьей Гуцериевых строительства постоянной площадки для Cirque du Soleil в Сколкове.

— Мы дружим с Запашными, ребята делают одно из самых масштабных шоу. Мы сфокусированы на создании собственного российского уникального бренда, который мог бы представлять нашу страну за рубежом. Мы за рыночную экономику, за свободный рынок. И мы с удовольствием ходим на гастроли прославленной труппы Cirque du Soleil. Но вопрос стоит по-другому — не совсем верно делать их базовую площадку в нашей стране, поскольку это отчасти может стать серьезным ударом. Думаю, нам вряд ли кто-нибудь дал бы такую площадку за рубежом.

Да, это коммерческий проект. Но хочу обратить внимание — мы все находимся под двойным ударом. Нам сложно создавать внутри проекты на уровне мировых, но и там нас никто не ждет. Поэтому мы должны поддержать друг друга.

— Возвращаясь от коммерции к творческой теме, хочется спросить о ваших постановках для фигуристов. С кем вы работали к нынешнему сезону?

— В этом году я сотрудничал с Димой Алиевым — делал ему произвольную программу. Первую половину сезона он объективно провалил, но хорошей весточкой стал его прокат произвольной программы на этапе Гран-при во Франции. Надеюсь, ко второй половине сезона он подойдет в лучшей форме и программа зазвучит. Но я хочу сказать — это очень талантливый парень. Работать с ним было огромным удовольствием.

Также в этом году я сотрудничал и поставил программу для Софьи Самодуровой. Она «выстрелила» в этом году, блестяще выступала в сезоне, в первом же взрослом старте попала в финал серии Гран-при. Сейчас претендует на попадание в сборную России.

— Она стала для вас неожиданностью?

— Безусловно. Она большой боец, представительница школы Алексея Мишина, фундаментальна. У нее большой потенциал. Да, она удивила. Мы ставили с ней программу в одно дыхание — все воспринимает, слышит. Она еще не раз нам может показать себя.

— Будете в Саранске на чемпионате России?

— Не смогу, но благо теперь его можно будет увидеть на Первом канале. Но я планирую поездку на чемпионат мира в Японию, где буду работать в качестве комментатора.

Все-таки национальный чемпионат — явление особенное: всегда интересно посмотреть, как на одном льду выступают юниоры и взрослые. Это своего рода чемпионат «для гурманов». Но это не более как отбор в национальную команду.

— Как вы относитесь к шумихе вокруг этого турнира, к страстям, кипящим вокруг Загитовой, Медведевой?

— Для популяризации нашего вида спорта это хорошо — столько людей подключились к этой истории. И спасибо прессе за такое внимание. Но на самом деле это, конечно, все дополнительный пиар вокруг турнира, и только так я его воспринимаю.

Что касается Жени, она сейчас, наверное, в более выигрышной ситуации. Самое страшное для чемпионов — боязнь проигрыша, потери своего места. Женя все эти страхи уже прошла, отступать некуда. Она поняла — мир не рушится, когда она проигрывает. И теперь психологически она будет спокойнее кататься, нежели Алина, которая находится в нервном состоянии.

— Масла в огонь добавляют и наши уникальные юниорки — Трусова, Щербакова, Косторная. Они тоже будут в авангарде этого чемпионата России.

— Конечно, это интересно. Но я бы спокойнее относился к юниорским выступлениям — это совершенно не гарантирует, что то же самое будет в следующем году.

— Вы сказали, что период, переживаемый сегодня Медведевой, происходит со всеми. У вас тоже был такой сезон?

— Был. Когда мы с Ирой (Лобачевой — прим. ТАСС) уступили всем, впервые за долгие годы из советской школы не попали в тройку на чемпионатах Европы и мира. Это была катастрофа, это было страшно даже представить себе. Но вернулись, стали вторыми на Олимпиаде, а потом чемпионами мира.

tass.ru