Чемпион мира, с которым мы встретились сразу после возвращения пары Волосожар/Траньков в Москву из Кореи, изрядно огорошил меня в начале беседы. На вопрос, когда именно начался для него с Татьяной новый сезон, Максим ответил: «Да сезон у нас пока вообще не начинался».

Но тут же добавил:

— Я привык считать началом сезона первые соревнования. Пока же вся наша работа — всего лишь предсезонная подготовка.

— Когда именно она у вас началась? Я имею в виду работу над новыми программами.

— После командных соревнований в Японии, которые были в середине апреля, мы с Таней, если помните, на несколько дней улетели в Сочи.

— Обсудить условия вашего с Таней возможного переезда в этот город после Олимпийских игр?

— Да. Просто пока переезжать некуда — нет жилья. Но не исключено, что после Игр мы с Таней откроем в Сочи свою школу. Все эти вопросы мы и ездили обсуждать с руководством Краснодарского края. У нас ведь, как говорится, ни кола, ни двора. Собственного жилья нигде нет, получить квартиру в Москве малореально — нынешний мэр их спортсменам не дает ни за какие заслуги. Работать тоже негде — все катки заняты. Так почему не перебраться в Сочи?

Сразу после этого мы отправились на две недели в отпуск в Мексику. Отдыхали вместе с Фабьеном Бурза и еще несколькими фигуристами — случайно все оказались в одном отеле.

— То есть как — случайно?

— Ну, Канкун — это такое место, куда традиционно приезжают отдыхать многие из тех, кто катается в Америке. Мы и сами после отпуска улетели на сбор в Америку — ставить «болванки» обеих программ. А потом у нас было несколько шоу.

— Какие программы, кстати, вы катаете в шоу?

— В этот раз мы катались под «живую» музыку. Таких выступлений у нас было пять или шесть, потом мы улетели в Корею — в шоу Юны Ким.

— Корейские шоу хоть чем-то отличаются от европейских?

— Они тяжелые — там много общих и довольно объемных номеров. Так что первые пару дней пришлось поработать достаточно напряженно. Хореографию ставил Дэвид Уилсон, который много работал с Юной в спорте. Плюс — использовалось очень много корейских разработок в плане спецэффектов. С точки зрения организации все было сделано просто здорово.

— Спецэффектами, как я слышала, особенно любят заниматься в Китае.

— В китайских шоу нам кататься не доводилось, но, по моей информации, фигуристы не сильно любят туда ездить.

— Почему?

— Очень много работы. И высокий уровень требований. Слышал, что люди катаются чуть ли не круглые сутки: нет ни выходных, ни возможности спокойно акклиматизироваться. Всех сразу после приезда гонят на лед, при этом условия быта — еда, жилье, транспорт, на котором приходится перемещаться, — оставляют желать лучшего. Понятно, что за все это платят, но большого удовольствия, катаясь в китайских шоу, никто не испытывает. Да и сами шоу не бог весть какого высокого уровня.

— Поставленные на олимпийский сезон программы вы с Таней пока держите в секрете?

— Ну да, как обычно. Нам удалось реализовать свои же, причем довольно давние, идеи. Правда, Нина Михайловна (Мозер. — прим. «СЭ») до сих пор относится к этому несколько настороженно.

— Почему?

— Наверное, нет уверенности, что это — лучший вариант из всех возможных.

— А что думаете по этому поводу вы сами?

— Мы уже показывали программы некоторым специалистам, всем, кто их видел, они нравятся. Несмотря на то, что музыку мы взяли, как любят говорить в фигурном катании, «заезженную». Но, думаю, нам удастся удивить уже короткой программой. Она будет отличаться от всех наших предыдущих постановок.

— Чем же вы собираетесь удивлять, делая стандартный набор элементов под «заезженную», как говорите, музыку?

— Будем удивлять катанием. Нам же удалось сделать это в прошедшем сезоне? Хотя многие говорили нам в начале того сезона, что брать музыку из «Крестного отца» — ошибка.

— То есть вы рассчитываете, что сумеете интерпретировать хорошо известные произведения так, как до вас не делал никто?

— Именно. По крайней мере, как этого никто не делал в парном катании.

— Как вы сейчас чувствуете себя, перестав быть в группе Мозер единственной сильной парой?

— Не сказал бы, что произошли какие-то изменения. В Америке мы тренировались на одном льду с Ксенией Столбовой и Федором Климовым, но, если захотим, можем кататься с Верой Базаровой/Юрием Ларионовым или вообще отдельно. Никакого недостатка внимания со стороны Мозер мы не ощущаем, тем более что Нина Михайловна никогда особенно не занималась с нами постановками или какой-то технической работой. На ней прежде всего лежит вся организационная сторона процесса. Соответственно, ей и стало тяжелее от появления новых пар — добавилось много дополнительной работы. Но раз Мозер считает, что все это нужно для нашего олимпийского результата, значит, так оно и есть. Мы привыкли абсолютно доверять тренеру в этом вопросе.

Живем мы все достаточно дружно, никто никому не завидует. Мы с Таней даже помогали ребятам придумывать какие-то поддержки. Нам, кстати, проще. А вот на новые пары свалилась довольно большая нагрузка — расписан-то каждый день. То танцы, то ОФП, то дополнительная хореографическая или силовая работа. Иногда бывало так, что мы виделись только с утра — за завтраком. И на протяжении дня больше ни разу не пересекались.

— Вам с Волосожар было так же тяжело в первый год работы с Мозер?

— Мы с самого начала понимали, что пятилетку придется проходить в три года. Поэтому были готовы к любой работе и сознательно на это шли. Правда, для нас было большим подспорьем то, что нас с самого начала стали много приглашать в самые разные шоу. У Ксении с Федором и Веры с Юрой такой возможности нет. Вот и приходится проходить всю эту школу в тренировочном режиме.

— А что в плане тренировок дает участие в шоу?

— Вот мы, например, во время шоу Юны Ким катались вместе с Куртом Браунингом. Для меня он всегда был легендой — и не только потому, что он — четырехкратный чемпион мира. Я восхищался им, еще когда был совсем маленьким. Оказаться с ним на одном льду — колоссальная школа. Только успевай учиться. Это стало одним из наиболее сильных впечатлений той поездки.

— То, что Курт постарел и уже совсем не тот, что прежде, вас не разочаровало?

— В свои 47 лет он прыгает тройные, держа в руке зонт. Кроме лысины, ничто не выдает его реальный возраст. В каких-то вещах Браунинг даст фору многим нашим одиночникам. Во вращениях, в шагах…

— Каковы ваши планы на очередном сборе в США?

— В Нью-Джерси мы едем доделывать программы — с тем, чтобы уже начать их усиленно вкатывать.

— Выбор места подготовки по-прежнему связан с тем, что Татьяне нужно наблюдаться у американского врача?

— Не только. Там поблизости работает со своими спортсменами Николай Морозов. Для нас это удобно: все-таки он ставил нам программы, и сейчас его помощь нам постоянно нужна. Кстати, на первом сборе в США мы съездили даже к Игорю Шпильбанду. Какой-то длительной работы у нас не получилось, но Игорь поставил нам новый показательный номер и несмотря на то, что должен был уезжать, провел с нами два полноценных тренировочных дня. Ему, кстати, сейчас очень активно помогает в работе с танцорами Оксана Грищук.

— Какое из летних американских впечатлений стало для вас наиболее ярким?

— В этом году я взял с собой в Америку маму. Мы поднялись на смотровую площадку в Нью-Джерси, откуда открывается очень красивый вид на Нью-Йорк. У меня много лет была мечта привезти туда родителей и показать им этот город. Правда, папу я привезти так и не успел…

— По соревнованиям вы не соскучились?

— Я не очень сильно люблю соревнования, чтобы по ним скучать.

— Но хоть как-то ощущаете, что приближается олимпийский сезон?

— Об Играх мы, конечно же, думаем. Но пока абстрактно. До этого у нас еще много «ступенек». Закончится чемпионат Европы — вот тогда уже будем мысленно сосредотачиваться на выступлении в Сочи.

— Первым турниром сезона для вас станет этап «Гран-при» в Детройте?

— Нет. После сентябрьских прокатов, которые пройдут в Сочи, мы планируем поехать на Nebelhorn Trophy в Оберстдорф — проверить программы, посмотреть, как принимают их судьи, публика. В этом сезоне нам ошибаться нельзя.

sport-express.ru