Ее поступление в ГИТИС этим летом впору было расценивать как то, что свою карьеру фигуристки Мария Сотскова сознательно отодвигает на второй план. В интервью специальному корреспонденту РИА Новости Елене Вайцеховской вице-чемпионка России объяснила, что это совершенно не так, рассказала, как пробовала себя в роли певицы на вступительных экзаменах, и согласилась с тем, что в спорте нужно быть стервой.

Песни, пляски и балет

— Знаю, что вы уже успели приучить близких к тому, что все важные решения относительно собственной жизни принимаете самостоятельно. Как получилось на этот раз, когда пришлось определяться с выбором института?

— Точно так же. Как только я пошла в одиннадцатый класс, сразу начала задумываться, куда хочу поступать. Идти в институт физкультуры мне не слишком хотелось, и я начала размышлять, а хочу ли я вообще чего-то конкретного? В позапрошлом году у меня был довольно интересный опыт работы хореографом: я ставила маленькой девочке программу. Вот в голову и пришла мысль: почему бы не попробовать поступить в ГИТИС на факультет ледовой хореографии к Чайковской? Но получилось так, что Елена Анатольевна не набирала в этом году группу. И я попала в руки к балетмейстерам. На факультет «Балетмейстер-постановщик».

— Процесс дальнейшего обучения вы как-то себе представляете?

— Очень смутно. Вот 1 сентября и узнаю, что это такое. Психологически я готова к тому, что нагрузка окажется больше, чем была в школе. Но я уже поговорила с преподавателями, спросила, возможно ли в каких-то случаях пропускать занятия, мне ответили, что большой проблемы в этом нет, но сдавать зачеты и экзамены я буду обязана на общих основаниях. Это меня не пугает, я и в школе так делала, училась большей частью экстерном. Разумеется, буду стараться посещать лекции: занятия в институте начинаются с 8 утра и идут до 10 вечера, и такая возможность у меня будет.

— Сдавать экзамены в ГИТИС было волнительно?

— О, да. Это были творческий конкурс и собеседование. Сначала нам было предложено исполнить импровизацию на тему «Цыганочка», потом нужно было самостоятельно придумать два танца, а после собеседования меня заставили петь. Поскольку музыкальные таланты у меня отсутствуют, это было, наверное, очень весело. К счастью, на этом экзамене не было большой аудитории – только педагог.

— О чем вас расспрашивали на собеседовании?

— Попросили рассказать всю историю балета. Это такое размытое понятие – в том смысле, что можно разговаривать на эту тему сутками, поскольку история длинная и очень интересная. Я попыталась изложить все это вкратце и в целом набрала неплохое количество баллов. 97 из 100 за творческий конкурс и 87 — за собеседование. На самом деле готовиться к экзаменам было настолько интересно, что я провела фактически все сборы читая самую разнообразную балетную литературу, смотрела исторические фильмы, про балет, про балетмейстеров, про танцоров. Нашла очень много факторов, которые перекликаются с фигурным катанием. И педагоги себя ведут одинаково, и работа в целом складывается очень похоже. Поэтому, собственно, я хочу уже побыстрее начать учиться. Прямо жду не дождусь.

Латина и четверной сальхов

— Насколько быстро сложились постановки, которые для вас к новому сезону сделал Петр Чернышев? 

— Обе программы мы поставили еще в конце мая. Произвольная у меня Summer Time, джаз. Короткая программа – латина. На этом настояла я сама, хотя Елена Германовна (Буянова) очень долго сопротивлялась.

— Почему?

— Потому что до последнего не видела меня в этом образе. Но мне настолько хотелось, я настолько грезила этим замыслом. Когда-то уже довольно давно у меня была латина — Black Magic Woman. На тот момент я была еще совсем маленькой и вряд ли могла передать всю горячесть танца. Сейчас же очень хочется привнести в свои образы что-то новое, дать себе какой-то новый толчок для развития. Чтобы зрители и судьи увидели, что я могу быть многогранной и разной. Вот я и настояла на латине.

— Мышцы долго болели от непривычных движений?

— Я же заранее ко всему подготовилась. Занималась в конце сезона бальными танцами на паркете, очень много танцевала, пыталась себя как-то расшевелить, растанцевать для будущей программы. Понимала, что, если уж намерена брать латиноамериканские ритмы и ставить под них программу, нужно это делать хорошо. Соответственно, нужно было подготовить тело. Я была готова к тому, что это окажется тяжело. С произвольной все оказалось проще. Постановки шли очень быстро, все с самого начала хорошо складывалось. И в целом все довольны результатом.

— Прошлый год на примере Алины Загитовой хорошо показал, насколько большое значение может иметь в женском одиночном катании преимущество в сложности. Существует ли пространство, куда вы можете двинуться, в плане усложнения собственных программ? 

— На текущий сезон передо мной такая цель не стоит. По элементам это возможно, но главная задача заключается в другом: показать, что олимпийский сезон дал мне определенный толчок, что я выросла как фигуристка, повзрослела. Что могу быть совершенно другой на льду, не такой, как меня привыкли видеть судьи и зрители. При этом я довольно внимательно слежу за конкурентками, смотрю их прокаты, что-то для себя отмечаю, что-то заимствую. Например, (канадка) Габриэль Дэйлмен очень быстро катается, прямо носится по льду. И я пытаюсь эту силу и мощь тоже как-то в себе разработать.

— А что можно позаимствовать у Александры Трусовой, которая начинает сезон имея в активе три четверных прыжка?

— Тут можно только поаплодировать и восхититься. Я на данный момент четверные не могу прыгнуть.

— А пробовали?

— В прошлом году пробовала четверной сальхов, в самом конце сезона. Поняла, что, если очень много над этим работать, выполнить этот прыжок возможно. Просто тогда мы готовились к Олимпиаде, и я не считала нужным делать упор на то, чтобы во что бы то ни стало прыгнуть четверной.

Как вовремя закрыть холодильник

— Я видела ваши ноги без коньков и сделала вывод, что процесс разнашивания новых ботинок оказался крайне непростым. 

— Эта проблема длится третий сезон. Ничего не могу с этим поделать, это уже, наверное, хроническое. Кожа у меня тонкая, на ногах она постоянно натирается, наминается, приходится подкладывать в ботинки специальные силиконовые прокладки, а кроме них у меня там еще такие самодельные «пончики» — из трех губок для мытья посуды, внутри которых вырезана дырка. Но в целом раскатка коньков – это достаточно стандартный процесс. Неделю я пытаюсь новые ботинки продавить, потому что они очень жесткие, потом все идет нормально, почти не чувствую боли. К концу сезона, правда, даже самые жесткие ботинки превращаются в тряпочки. Они же мокнут постоянно в процессе тренировки, размягчаются.

— Мао Асада в свое время раскатывала по две пары ботинок на сезон.

— У меня периодически такая идея тоже возникает, но как-то пока не было такой нужды. Дело не в том, что две пары сложно раскатать. Просто пока катаешься на одной паре, вторая очень быстро ссыхается, скукоживается. И раскатывать ее каждый раз приходится заново.

— Отдохнуть от фигурного катания вам этим летом хоть немного удалось?

— Да, в Турции. Мы второй год подряд ездили отдыхать вместе с Полиной Цурской.

— И вам не мешает то, что на льду вы прямые соперницы?

— Нет. Когда Полина перешла к нам в группу, я, честно говоря, немножко опасалась, не отразится ли ежедневная конкуренция на нашей дружбе. Получилось наоборот: совместные тренировки нас еще больше сплотили. Спорт и жизнь – это все-таки разные вещи.

— Но катаетесь вы тем не менее на разном льду. Или так бывает не всегда? 

— Мне, честно говоря, без разницы, с кем кататься, потому что на тренировке я практически ничего вокруг не вижу: делаю упор только на себя, на свои задачи. С Полиной мы действительно большей частью катаемся на разных льдах, поэтому я даже не вижу, что она делает. А она не видит, что делаю я. Но честно скажу: когда мы оказываемся на одном льду, это меня подстегивает.

Что касается нашего общения вне катка, мы обсуждаем абсолютно другие вещи, вообще не связанные с фигурным катанием. Ну, или какие-то периодически возникающие общие проблемы. Типа я поправилась, надо похудеть.

— Как вы решаете для себя эту проблему?

— Закрываю холодильник. И рот. Для меня в этом нет никакой сложности, хотя был период, когда постоянно и очень сильно хотелось есть. Это, наверное, тот самый переходный период, о котором так часто говорят. Когда ты постоянно думаешь только о еде и мысленно себе твердишь: «Нет, нельзя, убери от еды руки». Раньше, когда была маленькой, я очень много всего ела и на мне это никак не отражалось. Мне вообще тогда казалось, что все разговоры о весе — это какая-то ерунда. Но потом очень быстро поняла, что «ерунда» способна сыграть со спортсменом очень злую шутку. Что никаких мелочей в спорте вообще не бывает. Один лишний килограмм – и ногам становится гораздо тяжелее выталкивать себя, сразу вырастает риск получить травму. Поэтому я стараюсь держать свой вес в определенных рамках и не выходить за них. Здесь вопрос всего лишь в правильной расстановке приоритетов: либо ты хочешь есть и ешь, либо ты хочешь кататься и как-то себя ограничиваешь. Правильно организовывать питание мне помогает мама, но я стараюсь делать это и сама. Сейчас в интернете можно найти все что угодно на этот счет. Понятно, что там куча ерунды, но найти то, что тебе нужно, если с головой подойти к этому вопросу, не составляет большого труда.

— Рассуждаете как человек, который самостоятельно отвечает за собственную жизнь и четко понимает, чего он в этой жизни хочет.

— Это уже давно ко мне пришло. Наверное, тогда, когда я приняла решение перейти от Светланы Владимировны Пановой к Елене Германовне. В тот период я много думала о том, что, раз уж берусь самостоятельно в жизни что-то менять, должна полностью отдавать себе отчет в том, что делаю и какие это может иметь последствия.

Откуда берутся стервы

— Виктория Синицина не так давно сказала в интервью, что спортсменка должна быть внутри себя стервой, потому что стервозность цепляет людей и помогает справляться с трудностями.

— Тут я согласна с Викой. Знаю, что есть фигуристы, кто способен хорошо кататься только на злости. Разозлили – пошел и назло всем все сделал. Во мне никогда этого не было. Просто с возрастом понимаешь, что вокруг реальный спорт больших достижений, куча конкуренток, что нужно цепляться за любую возможность, за любой шанс. Что на три места, которые дают возможность поехать на Олимпиаду, претендует 30 человек, а добренькие и мягкие будут сидеть дома. Тут уже не только стервозность проснется. Надо просто идти и рвать всех на льду.

— Насколько хорошо вам это удается?

— Сначала было тяжело, по натуре-то я совсем другой человек. Потом все стало получаться непроизвольно: ты видишь цель, к ней идешь, и все остальное тебя вообще не волнует. Я вот хотела поехать на Олимпиаду, и никаких чужих интересов на чемпионате России для меня просто не существовало. Кто там был рядом, как катался, вообще не помню. Шла и зубами вытаскивала каждый элемент, каждый шаг.

— Какая у вас цель в этом сезоне?

— Я, как всегда, хочу делать свою работу безукоризненно, чтобы могла быть сама собой довольна. Ну, и, конечно, хочется уже попасть на пьедестал на чемпионате Европы и мира. В этом плане у меня осталась очень сильная неудовлетворенность.

— Несмотря на то, что вы отобрались на Олимпиаду?

— Да. Я получила в Пхенчхане бесценный опыт, но результатом осталась разочарована. Самым сложным оказалось то, что я сорвала короткую программу. Для меня это стало полнейшей неожиданностью, потому что на протяжении всего сезона я катала короткую программу безукоризненно. А тут… Весь следующий день стал для меня днем самопоедания. Я понимала, что мне нужно собраться, выбросить все из головы, взять себя в кулак, но это никак не получалось. Без своих тренеров я бы, наверное, вообще не сумела справиться с ситуацией. Они много со мной разговаривали, убеждали: «Маша, приди в себя!» Благодаря им на произвольную я вышла уже более или менее в адекватном состоянии.

Вот этот вот опыт, когда нужно любой ценой себя собрать, проявить бойцовские качества, я и считаю бесценным. Хотя все это было очень тяжело.

— На протяжении двух сезонов подряд вы проводили первую половину заметно лучше, чем вторую. Пытались понять, почему у вас так получается?

— Да, мы с тренерами это анализировали. Лично я вижу проблему в том, что слишком сильно выкладываюсь на чемпионате России: оставляю на льду всю себя, и потом просто не хватает сил на то, чтобы быстро восстановиться и войти в прежний ритм. А по-другому нельзя, слишком высока на этих соревнованиях цена ошибки. Я очень много думала над этим вопросом и поняла, что эта проблема решаема. Не буду выносить это сейчас на публику, но мне кажется, что я нашла возможность поработать над ошибками в этом плане.

— Насколько вы «толстокожий» человек в плане восприятия той критики, которая порой обрушивается на фигуристов в интернете? И читаете ли то, что о вас пишут?

— Скажу честно, я читаю всё.

— Зачем?

— Мне интересно мнение людей. Это не значит, что я буду ко всему прислушиваться, для этого у меня есть близкие люди, но знать какие-то вещи бывает полезно. Я не имею в виду комментарии в социальных сетях под какими-то фотографиями с отпуска, типа все работают, а Маша только и делает, что гуляет. Если я не выставляю свой тренировочный процесс в сети, это не значит, что я не работаю.

— Прочие фотографии вы выставляете, потому что хочется или потому что это сейчас модно?

— Для меня Instagram – это своего рода альбом, который я веду для себя и своих друзей. Чтобы люди имели возможность увидеть какие-то интересные места, которые я посещаю, то интересное, что происходит в моей жизни. Мне это нравится.

— А во время соревнований вы как-то ограничиваете себя в интернет-активности?

— Да, вообще отключаю телефон в день прокатов. Не хочу, чтобы меня что-то сбивало или отвлекало, стараюсь себя от всего изолировать. В день соревнований для меня существуют только сами соревнования. Всякое ведь может случиться, в том числе не слишком приятное. Лучше я узнаю об этом после, а не до выхода на лед.

rsport.ria.ru