Нина Мозер проводит реформы в своем профессиональном и жизненном укладе, она больше не тренер в привычном понимании этого термина, но фигура, которая намерена и далее идеологически влиять на фигурное катание. Специалист поделилась с Анатолием Самохваловым рассуждениями о том, почему ей был не интересен чемпионат России, как восхитительна Евгения Медведева, и по полной программе расхвалила Федора Климова.

«Мне это было не интересно»

— Нина Михайловна, на чемпионате Европы я вас видел. А чемпионат России смотрели?

— Нет. Мне это было не интересно. Наше фигурное катание мне напоминает новогодний огонек. В ночь с 31-го на 1-е я смотрела его на Первом канале, а спустя какие-то часы огонек запустили вновь, только двенадцатилетней давности. Смотрю, а артисты все те же. В фигурном катании происходит то же самое — ничего не меняется. Мы не двигаемся. Проходят годы, меняются лица фигуристов, а специалисты прежние. Проблема в том, что большая часть моих коллег идет одним и тем же путем. А огонек из прошлого десятилетия мне понравился больше, тогда была какая-то мысль, идея, креатив. В фигурном катании происходит что-то похожее — программы как в 80-90-х, стиль такой же. Мы внутри не соответствуем тем изменениям, которые происходят в мире. И я реально пониманию, что мне это становится не интересно совсем.

— Откуда такие выводы?

— Я веду свои проекты в фигурном катании и все плотнее общаюсь с людьми из ISU (Международного союза конькобежцев — прим. РИА Новости). Это такой контакт, о котором я раньше и не помышляла. Если раньше мы, по сути, друг друга только приветствовали, то сейчас мы задаем друг другу вопросы. И знаете, какой вопрос я слышу чаще всего?

— Какой?

— «Почему у русских отсутствует базовое катание?». А я не могу ответить.

— У нас плохое катание?

— Понимаете, тенденции в мире меняются, а мы все там же. Мы не понимаем, как развивается фигурное катание. Мягкость, легкость, поворотливость, темп, ритм, построение элементов в программе. Я поняла, что мы живем в замкнутом пространстве, а тем, кто пытается выйти за его пределы, дают по рукам.

— А кто лучше нас катается?

— У нас этим современным требованиям соответствуют маленькие девочки Этери Тутберидзе, но на этой группе все заканчивается. А в мире кто лучше нас? Весь Восток очень здорово катается. Многие канадцы движутся в новом направлении.

— Но, если взять нашего Михаилу Коляду, он же легкий по стилю.

— Он легкий, но в коньковом мастерстве уступает лидерам. Оно у него не то, которое сейчас приветствуется. У нас многие не понимают разницы в качестве катания. Посмотрите на тех, кто побеждает, у них нога пружинит в каждом прыжке. Они как кошки! Наши катаются на зажатой стопе. Мировым тенденциям соответствует сегодня, например, Дима Алиев, Артур Даниелян. В парах — канадцы Кирстен Мур-Тауэрс/Майкл Маринаро. Есть и другие, но для меня эти ребята — кошки.

— Кто из наших фигуристов прямо-таки из 90-х?

— Фамилии?

— Желательно.

— Я вам по-другому отвечу: почти нет фигуристов, на которых мне хотелось бы посмотреть повторно. На соревнованиях мне интересны только мои спортсмены, а другие — за редким исключением.

«Эти пары — десерт моей тренерской карьеры»

— Неужели вам не хочется посмотреть второй и третий раз на Алену Косторную?

— Она мне очень нравится, за ней я готова наблюдать не единожды. Так же когда-то мне понравилась Женя Медведева. Сочи. Чемпионат России. Интересное платье. Милая девочка. Хорошо крутится в воздухе. Сочетание ее внешних данных и конька мне импонировало. Проходит год, мы на международных соревнованиях в Братиславе. Звонит руководитель команды и просит зайти за суточными. Вхожу в номер и слышу голос взрослой женщины, которая серьезно и рассудительно говорит. Поворачиваю голову и вижу Медведеву. В тот момент она меня впервые просто поразила. В таком маленьком тельце такая взрослая интонация. Меня поразили ее глаза. И когда я вижу ее текущие проблемы, то понимаю, что это естественное взросление, которое ей надо пережить. Хватит сил этой девчонке — выстоит. Через такие барьеры переступали абсолютно все — и Маша Бутырская, и Ира Слуцкая. Конечно, Женю много лет носили на руках, она была звездой, выигрывала все подряд играючи, и все трубили об этом. Затем физиологические процессы совпали с уходом от тренера, и теперь она бежит как наперегонки. А вообще — оставьте ее в покое, она фанатка, которая придет туда, куда захочет.

— Видел ее на тренировках. Она же реальная чемпионка мира без всяких оговорок.

— Хотение показать все и сразу. Это желание и роняет ее на каток. Как только она справится с этими эмоциями, то все наладится. А я в своей работе хочу пойти другим путем. Мы готовим две взрослые пары, которые будут выступать в совершенно ином стиле — это Елизавета Жук/Максим Мирошкин и Карина Акопова/Максим Шагалов. Эти две пары — десерт моей тренерской карьеры. Он, может, не получится, но он будет моим заключительным опытом в спорте высших достижений. При этом оперативной работой будут заниматься молодые тренеры.

У русских фигуристов есть хорошие качества — статика, амплитуда, дотянутые ровные фигуры. А если к этому добавить еще и катание, которое требует ISU, то, по-моему, это будет интересно. Я знаю, что такое фигурное катание будет неоспоримо признано и конкурентноспособно.

— Эту актуальную ныне легкость возможно добиваться с помощью отечественных тренеров?

— Да, конечно, только этим надо заниматься. Обычно же у нас на это нет времени: мы торопимся к соревнованиям. В апреле сезон закончился, к сентябрю надо уже выкатить с новыми программами и быть в более или менее достойной форме. Мы не успеваем даже понять, когда ребятам дать отдохнуть, подлечиться. И этот суетливый забег не позволяет нам найти себя в новом.

«Смотришь, что за летающее бревно на льду»

— После чемпионата России все, кому не лень, трубили о том, допускать ли юниорок до взрослого чемпионата страны или нет. А вы своими рассуждениями будто настаиваете на том, что не о том люди думают.

— Конечно. Кто-то в четырнадцать катается как маленькая женщина, а на кого-то и в двадцать смотреть невозможно. Иной раз смотришь, что за летающее бревно на льду. А мужчины сидят и восхищаются. А потом Кейтлин Осмонд поднимет перед тобой руку, и ты думаешь: о, боже, какая же энергетика. Или недавно юниор один мимо меня проехал так, что я обалдела.

— Кто это?

— Да он нерусский. Но он той породы людей, которая заставляет тебя содрогнуться от удовольствия. Вот этого хочется, и не столь важно, кто там юниор, а кто ветеран.

— Как же вы помогаете Максиму Транькову в работе с Евгенией Тарасовой и Владимиром Морозовым, Владиславу Жовнирскому в подготовке Натальи Забияко и Александра Энберта, раз вам это не интересно?

— Надо понимать, что участие в подготовке этих спортсменов — моя работа на сегодняшний день. Я эту работу делала с большим интересом много лет. Сейчас я для них не более чем консультант. Это мягкий режим работы.

— Мне показалось, что на Забияко/Энберта вы даже ставку сделали в этом сезоне, учитывая подход к постановке программ, которые считают успешными даже те специалисты, которых не назвать вашими братьями по духу.

— Да не ставка это. Я проводила с ними больше времени, чем с Тарасовой/Морозовым, но это нормально в нашей ситуации. Идеи программ Забияко/Энберта — мои. Я думала, что они закончат карьеру после Олимпийских игр, но Наташа одержима спортом, и Саша остался. Я и предложила им попробовать себя в другом стиле.

— Вам было бы приятно, если бы они обыграли Женю и Володю?

— Нельзя правую руку ревновать к левой. Мне важно, чтобы обе пары хорошо выступали. Мы четыре года делали большое дело, и хочется, чтобы оно продолжало сверкать. Я хочу им всем помогать, но я не хочу заниматься ими плотно. Когда в начале сезона у Жени с Володей были серьезные технические проблемы, и когда Максим (Траньков) меня попросил прийти и оценить ситуацию, я ему сказала сразу: Максим, в том, что ставила я, я помогу. А в то, что вы делали без меня, как, например, выброс флип, я не буду вмешиваться, потому что я не понимаю механизма постановки этого элемента, я не знаю, какие акценты вы делали во время работы над ним.

— Тарасова/Морозов, Забияко/Энберт. Пары, воспитанные вами. Пары, которым вы помогаете до сих пор. Но при этом эти пары не соответствуют вашему обновленному видению фигурного катания, на основе которого вы хотите создать новые, более современные парные дуэты?

— Уже нет. Ребята очень здорово работают, но сейчас мне хочется создать абсолютно другое.

— Их не перестроишь?

— Этого и не нужно делать, потому что они как пары уже созданы и сформированы. Сейчас мы формируем новые пары фактически с нуля, когда партнеры начинают только чувствовать ритм друг друга. Этот момент важно не пропустить, потому что только тогда можно экспериментировать. В этот период пара образует свою походку. Как только они поймали свой ритм, все! В рамках него они и будут следовать всю карьеру. Сейчас мы наши новые пары приучаем к той походке, которую требуют установки ISU.

— Расскажите про Акопову/Шагалова.

— Партнера нам предложил Николай Великов, у которого для него не было девочки. Карина — наша воспитанница. По возрасту они могут выступать на юниорском уровне, но в этой категории я их выставлять не собираюсь.

— Кого напоминают ребята?

— Карина — девочка армянских кровей. Мягкие ноги, все приземления соответственные. Акопова/Шагалов — дуэт, в котором сочетаются все актуальные качества современной спортивной пары. У них прекрасное легкое катание, но нужно добавить еще пружины. Акопова/Шагалов и Жук/Мирошкин — это пары с выбросами флип, риттбергер, лутц. Думаю, на следующий год они будут выступать, хотя Карину с Максом уже сейчас вожу на второстепенные международные соревнования, несмотря на то, что пара пока сырая. Почему на международные, потому что я хочу, чтобы они научились правильному фигурному катанию, адаптировались к механизмам стартов. Чтобы понять, как нужно работать на турнирах, надо участвовать во всех мероприятиях, которые заложены в их системе. Когда ты создаешь новую неопытную пару, то надо посмотреть, как она будет реагировать на международные соревнования. В России ведь сложнее выступать не из-за конкуренции, а из-за отношения к делу.

— От первенства России среди юниоров у вас какие впечатления?

— Я очень счастлива выступлению наших ребят. Осенью я вам рассказывала, что с удовольствием помогаю созданию команды в моей школе. Группу возглавил Влад Жовнирский, а тренируют ребят Арина Ушакова и Филипп Тарасов, фанатики, живущие фигурным катанием. К сожалению, эта группа интересна только мне, ее финансирование отсутствует вообще, поэтому большую часть олимпийской премии (а она сильно отличается от ежемесячных зарплат наших футболистов и хоккеистов), я потратила на помощь группе. Это и оплата билетов, и жилья для приезжих, и доплаты молодым тренерам, зарплата которых составляет 15 тысяч рублей в месяц. Но именно эти тренеры проделали работу так, что треть участников первенства России — их фигуристы. Мне особенно приятно за результат. Алина Пепелева и Роман Плешков заняли четвертое место, Диана Мухаметзянова и Илья Миронов — шестое. Причем Диана и Илья впервые в мировом парном катании показали в произвольной программе чистейшие тройной лутц и тройной флип. А им пока 15 и 17 лет соответственно, это очень молодой возраст. Кстати, в этой же команде есть еще одна пара с аналогичным прыжковым контентом.

«Эти два парня настолько культурны, интеллигентны и умны»

— От начинающего тренера Климова вы были в восторге. Прошло полгода. Отношение не изменилось?

— Отличное отношение. Он думающий парень, а это самое главное.

— Вам четко видно, как Федор влияет на рост фигуристов?

— Да, конечно.

— То есть ему вы можете доверить пару и закрыть глаза?

— Да, он знает, что делать со спортсменами. Он умеет находить те вещи, которые необходимы для достижения результата. Но впереди нам нужно посмотреть, как его пара выступит на первом турнире, на втором. У них еще нет скатанности. С Акоповой/Шагаловым мы немножко торопимся, но мы понимаем, почему спешим.

— Если чуть вас спровоцировать, то Климов больше тренер, чем Траньков?

— Они в совершенно разных ситуациях. Федя начал с нуля, у Максима пара с титулами. Траньков — двукратный олимпийский чемпион, который осознанно прекратил карьеру. Климов оказался перед выбором, чем ему заниматься дальше после того, как их (с партнершей Ксенией Столбовой) отстранили от Олимпийских игр. Я предложила ему попробовать себя тренером. И за месяц Климов меня удивил тем, что поставил юниорской паре тройной подкрут. А еще через месяц та же пара сделала четверной подкрут. Климов очень грамотно общается со спортсменами. Я ненавижу специалистов, которые кричат на катке. Хороший тренер знает, как донести нужную информацию без повышения голоса. Поэтому я хочу, чтобы в моей команде работали Федор Климов, Саша Энберт. Я всегда понимала, что эти два парня настолько культурны, интеллигентны и умны, что с ними я хочу просто даже находиться рядом. Они же на своих партнерш никогда не орали, только помогали. Всегда! А Максим очень эмоциональный, творческий спорщик. Когда начались пробы его тренерской работы, в какой-то момент я поняла, что не готова спорить с Максимом ежедневно, не готова доказывать ему вещи, пришедшие в мою работу с опытом. И именно поэтому я очень хочу, чтобы он самостоятельно создал свою команду, где будет лидером, определяющим концепцию и видение своего фигурного катания. Он талантлив, добьется и результата, и тренерского успеха.

— Энберт, по-моему, идеальный ленинградец.

— Он — идеальный человек. Знаете, здоровьем Саши занимался один академик. Когда мы прощались, академик мне сказал: «Такой хороший парень! Я поборюсь за то, чтобы у него все было хорошо». Саша настолько располагает к себе людей, что они готовы помогать ему безвозмездно. Федька такой же. Только более закрытый. Но у него и партнерша была другая. С ней он был сам в себе. Для того чтобы выковырять Климова из своего панциря, я училась с ним общаться. Сейчас Федя улыбается, он стал разговаривать, он счастливый. Теперь, когда он открывает рот, его слышно. Раньше он просто стоял рядом при каком-то разговоре. Говорю я, говорит его партнерша, а потом тихий голос сбоку: «Если меня кто-то спросит…». Это был Федя. Это была его фраза последних трех лет. В этот момент я останавливалась со словами: «Федь, ты меня прости». Климов и Энберт несут в себе доброту, знания и человечность.

— Что с Сашей Энбертом?

— Проблемы появились еще в октябре. А потом они накапливались. У них была напряженная турнирная сетка и при прохождении повторного медицинского обследования у Саши было зафиксировано переутомление, при котором не допускается та нагрузка, которая необходима при подготовке к соревнованиям. Сейчас он восстанавливается. Пара делает на тренировках элементы, но не прокатывает программы.

— Его карьера не под угрозой?

— Это будет известно после еще одного обследования.

— Кто из тренеров команды Мозер ближе всех к тому фигурному катанию, которое вы называете современным?

— Все достаточно близко. У них разные мнения, но каждое из них имеет право на жизнь в фигурном катании.

«Ну, бред же!»

— Тарасова/Морозов отказались от экспериментов и вернулись к прежней короткой программе. Траньков отметил, что наконец-то ребята поняли, что их стиль — широкое катание. Это не поворот назад от новых веяний?

— Женя с Володей в начале сезона закувыркались напрочь с этой новой короткой. Они пошли путем прошлогодней произвольной. Ну, бред же! Я Максиму сказала: «Как ты мог наступить на те же грабли?». Они не справились с произвольной в олимпийский сезон. Теперь они тот же самый стиль перетащили в короткую. Володя с Женей хотят побороться за победу на чемпионате мира, а с прежней короткой они не способны на это совершенно. Они большие, высокие, широкие…

— …узкопрофильные?

— Нет, не узкопрофильные, но им надо создавать какой-то стиль. Произвольную нормальную же сделали. Хотя первое время специалисты из ISU мне говорили, что она скучная. А мне нравилась. Она нежная, мягкая, воздушная. Всем не угодишь. Если ты не гений.

rsport.ria.ru