Победа Веры Базаровой и Андрея Депутата в недавнем финале Кубка России стала поводом поговорить с их тренером Олегом Васильевым, но не затронуть другие актуальные события в фигурном катании тоже было невозможно. Встреча состоялась на катке в Медведково, где работает заслуженный тренер России и олимпийский чемпион 1984 года в парном катании.

«Победы для Базаровой и Депутата – «морковка», за которой они тянутся»

— Финал Кубка России был промежуточной точкой в нашем плане, и ребята там катались разумно хорошо, если учесть, что за неделю до старта Вера переболела гриппом, — начал Васильев. — Практически все задачи были выполнены если не на 100, то на 90 с лишним процентов. После окончания произвольной программы генеральный директор Федерации фигурного катания на коньках России Александр Ильич Коган предложил нам съездить на небольшой турнир категории B в Австрию в середине марта, который нам пригодится для набора рейтинговых очков. Так что мы готовимся к этим соревнованиям. Будет ли это последний старт сезона, или нас еще что-то ждет впереди – время покажет, всякое может случиться. Все мы живые люди, а лед скользкий. Пройдет турнир в Австрии – посмотрим, что там нам предложат.

— Темпами прогресса пары довольны?
— Прошлый сезон у нас был очень тяжелый и в плане прогресса, на мой взгляд, нулевой. Очень сильно старались, но результат был всегда на одну-две ступеньки хуже, чем нам хотелось бы. Причин тому было много, озвучивать их смысла нет. Нынешний сезон начался многообещающе. Мы летом провели очень плодотворные сборы в Саранске. Проработав там три недели, приехали в Москву, полные сил, с хорошими программами и элементами. Но в конце июля Вера на тренировке столкнулась с маленькой девочкой, упала, и после этого началась черная полоса. Проблемы со спиной, с копчиком, еще с чем-то. С этими проблемами мы то справлялись, то нет, и постепенно весь тот потенциал, который мы наработали в Саранске, улетучился. В сентябре мы выступили на контрольных прокатах, они получились, так скажем, неплохими относительно той ситуации, в которой мы были. Затем перед нашим первым турниром Гран-при в Канаде мы поехали в Америку и остановились на акклиматизационный сбор в Чикаго. Мы жили в доме моих бывших учеников, и там по стечению обстоятельств Вера поскользнулась на ковролине, упала и скатилась вниз по лестнице, пересчитав все ступеньки пятой точкой. И нормальному-то человеку было бы неприятно, а ее проблему с копчиком это усугубило до невозможности.

— Как вышли из ситуации?
— Благодаря тому, что я проработал в Чикаго достаточно долго, у меня там есть много знакомых, друзей, и в том числе, врачей. Вот один из этих друзей-врачей, которому я уже начал звонить еще в тот момент, когда Вера не докатилась до последней ступеньки, принял ее в клинике. Он привел Веру в порядок, поставил ей на место все выбитые кости и суставы, и к вечеру она уже нормально себя чувствовала. Более того, так как этот доктор не только мануальный терапевт, но и диетолог, он дал ей ряд рекомендаций. Вера стала их применять по возвращению с соревнований, и наши тренировки приобрели совершенно другой оттенок. Она начала работать на сто процентов на каждом занятии. И мы смогли сделать серьезные шаги, которые дали результат на чемпионате России и на финале Кубка России. Если пара сможет прогрессировать в таком же темпе и дальше, то, как я считаю, ее ближайшее будущее очень хорошее. Они «голодны» до побед, до всего того, что другие уже познали, и для них это является грузом. А для нас это та «морковка», за которой надо тянуться. Для себя я начал отсчет настоящей работы с парой Базарова/Депутат с ноября 2015 года, когда они себя поняли, начали тренироваться не через не могу, а с удовольствием. Полноценно выполняя все задания на тренировках. Это та пара, которую я надеюсь в будущем показать на серьезных международных стартах.

— В одном интервью вы сказали: прогрессировать без спарринг-партнеров – все равно что работать над собой, сидя в одиночной камере.
— С другой стороны, в одиночной камере замка Иф Эдмон Дантес из простого моряка превратился в образованного графа Монте-Кристо. Мы тоже сидим в таком же заточении. Безусловно, спарринг-партнерство помогает, это ежедневная внутренняя конкуренция, мини-соревнование на каждой тренировке. У нас этого нет, как к сожалению, так и к счастью. К сожалению – потому что, я знаю, это работает. К счастью – потому что иногда спарринг-партнерство приносит сложности. Медаль одна, и спарринг-партнер тоже хочет ее выиграть. Не всегда эта ситуация легко разруливается. В каких-то группах получается, но, например, у Тамары Николаевны Москвиной в свое время было много пар, а в итоге она стала работать индивидуально. Со мной и Еленой Валовой, с Артуром Дмитриевым, который выступал сначала в паре с Натальей Мишкутенок, потом с Оксаной Казаковой. С Еленой Бережной и Антоном Сихарулидзе. Любой бриллиант требует индивидуальной огранки, и нельзя потоком делать шедевры. Спарринг-партнерство поднимает исполнительский уровень мастерства, но индивидуальность выковывается в работе один на один. Чтобы подготовить пару к борьбе на уровне чемпионатов Европы и мира, требуется больше персональной работы с каждым спортсменом.

— То есть у вас сейчас других пар, кроме Базаровой и Депутата, нет?
— Есть одна юниорская пара. Бронзовая медалистка юниорского чемпионата мира 2014 года Мария Выгалова пробует себя с партнером, который года три назад катался за Украину, его зовут Владислав Лысой. Может получиться интересно, потому что мальчик крепкий, и девочка обучена неплохо. Они совсем недавно взялись за руки, и я им пока помогаю куда-то выйти, чтобы понять, стоит дальше упираться, или нет.

«В Москве мне не рады»

— Как-то вы рассказывали, что пробовали набрать группу юниоров.
— И это был печальный опыт. Я работаю со спортсменом, объясняя ему, что от него требуется для исполнения того или иного элемента или программы. Пытаюсь это делать доходчиво, чтобы информация усвоилась спортсменом через голову и дошла до него. Но наши юниоры, к сожалению, не очень дружат с логикой и не особо воспринимают информацию, что на слух, что на глаз. Поэтому мой опыт работы с юниорами оказался очень непродуктивным, и я решил, что мне надо сконцентрироваться на тех, кто понимает человеческую речь и человеческое общение.

— За последние пару лет, когда вы уже тренировали Веру с Андреем, к вам кто-то еще просился?
— Да. Но проситься особо некуда, потому что мы катаемся в гостях. «Медведково» — это не наш лед, нас пускают, скажем так, потому что я попросил. Официально мы числимся в Саранске, нас там с удовольствием встречают, мы проводим там часть подготовки. А в Москве я по той причине, что у меня здесь семья. Наилучшие условия для нашего ребенка — в Москве. Я пытался поговорить с заместителем директора Москомспорта Николаем Гуляевым, чтобы мое пребывание на этом катке приобрело официальный статус, но это ни к чему не привело.

— Недавно Татьяна Анатольевна Тарасова во время одной из трансляций выразила недоумение – почему у вас нет группы.
— Я ей объяснил ситуацию. Люди, которые рулят парным катанием в России, не заинтересованы в какой-либо конкуренции, особенно в Москве. В Питере, думаю, я нашел бы лед, набрал бы группу. Но жизнь складывается так, что я в Москве, а здесь мне не рады.

— Но ведь ситуация, когда нет конкуренции, не на пользу спорту.
— Не на пользу. Конкуренция всегда хороша. Она двигает спорт вперед. Почему у нас в стране так много талантливых девочек-одиночниц? Потому что они все у разных тренеров. Кто-то у Этери Тутберидзе, кто-то у Инны Гончаренко, кто-то у Анны Царевой, и так далее, и так далее. Они все соревнуются на разных стартах, международных, внутрироссийских. Соревнуются постоянно. И никто не решает, что на одном чемпионате кто-то выступает, а кто-то нет.

«Я не сторонник запрета четверного выброса»

— Недавно прошел Чемпионат четырех континентов, где серебряные призеры прошлогоднего чемпионата мира, китайцы Суй Вэньцзин/Хань Цун, исполнили широкий, пролетный четверной выброс, который можно было принять за тройной, так легко партнерша из него выехала. Ради такого четверного стоит рисковать?
— С одной стороны, да. Он и красивый, выглядит очень эффектно, как будто не стоит никаких усилий. С другой стороны, немногие знают, что девочка в этой паре за неделю до старта с такого выброса упала и ударилась левой частью головы, точно так же, как Наталья Забияко, которая получила тяжелую травму. Китайская фигуристка ослепла на левый глаз. Сейчас, когда эта пара каталась на Чемпионате четырех континентов, ее левый глаз не видел. Они решили не сниматься со старта, откататься как сложится, а потом лечить ее перед чемпионатом мира. Так вот, вопрос: стоит ли такой замечательный и красивый выброс таких жертв? Кстати, пара Дань Чжан/Хао Чжан в середине 2000-х годов делала такой же четверной выброс, с пролетом, на высокой скорости. Но дело в том, что все падения с этого элемента очень опасны. В отличие от четверного прыжка у одиночников.

— Почему?
— Когда одиночник исполняет четверной прыжок, он сам подбрасывает свое тело в воздух, сам крутится и контролирует ситуацию. А в выбросе девочка ситуацию контролирует очень относительно. Потому что больше половины усилий в исполнении этого элемента принадлежат партнеру, он, по сути, партнершу кидает. И девочка, зачастую, не знает, как и в каком положении она оказывается в воздухе,. Может догадываться, но ощущения не всегда соответствуют действительности. И поэтому падения с высокого и длинного выброса чреваты тем, что спортсменки не всегда отдают себе отчет, в каком положении они находятся в пространстве. При той угловой скорости вращения, высоте и длине пролета заложенная кинетическая энергия должна куда-то реализоваться, поэтому если спортсменка не делает выезд, то падает. И падает очень и очень болезненно. Что может привести к очень печальным последствиям.

— Считаете ли вы необходимым запретить четверной выброс?
— Нет, я не сторонник ограничений. Спорт сам рассудит. Фигурное катание – олимпийский вид спорта, мы живем по олимпийским принципам, а принципы эти таковы: быстрее, выше, сильнее. Просто возникает вопрос, какой путь приведет к победе: исполнить хороший тройной выброс и получить восемь с лишним баллов, или корячиться над четверным, который в гениальном исполнении стоит десять с половиной? Разница, на самом деле, всего два балла. Стоят ли эти два балла здоровья?

— Пока четверные выбросы разрешены, кто-то всегда будет пытаться их делать.
— Они будут всегда разрешены. Мы разговаривали на эту тему с руководством Международного союза конькобежцев, с руководством Международного олимпийского комитета. Еще в 2006 году разговаривали, когда на Олимпиаде китаянка упала, и программу пришлось прервать. Так вот, мы получили очень жесткий ответ: это спорт. Я, размышляя все эти годы, понял: недостающие баллы можно набрать другим путем. Ксения Столбова и Федор Климов, например, делают каскад прыжков «3-3-2», поднимая базовую оценку почти до того же уровня, что и программа с четверным выбросом или четверной подкруткой. Посмотрим, какой путь будет приводить к победам.

— На том же Чемпионате четырех континентов китаец Цзинь Боян чисто исполнил четыре четверных прыжка, а победу одержал Патрик Чан, справившись с произвольной программой, выступая последним, по заказу побив личный рекорд на четыре балла.
— Для Патрика большой победой было не просто выиграть турнир и установить рекорд по набранным баллам, но и впервые чисто сделать программу с двумя тройными акселями, одним из них во второй половине. По поводу этого прыжка у него есть психологический пунктик.

— Кто выиграет чемпионат мира, считаете, непонятно?
— Непонятно. Потому что то катание, которое показывал Юдзуру Ханю на этапе Гран-при в Японии и на финале Гран-при в Барселоне, невозможно показывать на каждых соревнованиях. Это было чудом, которое может произойти, на мой взгляд, один раз в сезоне, максимум, два. Если у Юдзуру получится его повторить еще раз, значит, будем наслаждаться его фантастическим катанием. Если нет, значит, будем наслаждаться борьбой монстров.

«Если мне никто не помогает, это не значит, что я плыву против течения»

— В интервью, которое мы в этом разговоре уже вспоминали, вы сказали: всю жизнь вы плывете против течения. Ваш нынешний период жизни – не исключение?
— Я бы сказал по-другому: всегда делал то, что считал нужным. А в какую сторону двигалось при этом течение, я особо не задумывался. Знал, что у меня есть спортсмены, знал, что мне с ними нужно сделать. Если федерация думала так же, значит, я плыл по течению. Если федерация считала иначе, то я плыл против течения. Но всегда делал свою работу настолько хорошо, насколько мог ее на тот период времени делать. Сейчас та же самая ситуация. Если мне никто не помогает, то это не значит, что я плыву против течения. Значит, течение другое. А я продолжаю делать свою работу, как ее делал всегда. Может быть, даже и лучше, потому что я многому научился за все это время. Вот, например, Базарову никто не мог научить прыгать – ни Людмила Калинина, ни Виктор Николаевич Кудрявцев, который работал с Верой, спасибо ему большое, и очень помог больше даже мне, ни Нина Мозер. А мы с ней справились – она прыгает, и на тулупе все это не заканчивается. Исправили аксель, работаем над тройным сальховом, который я надеюсь показать в следующем сезоне. То есть спортсменка, которую многие считали безнадежной, учится под моим руководством тому, чему ее не могли научить другие.

— К Олимпиаде в Пхенчхане успеете сделать из Веры и Андрея претендентов на медали?
— На золото – нет. А к следующей Олимпиаде – сто процентов. Понимаете, чтобы хорошо выступить на Олимпиаде, надо пройти через чемпионаты Европы, мира, финалы Гран-при. Атмосфера на этих соревнованиях другая, ее словами не объяснить, надо прочувствовать самому. Вера через это прошла. А Андрею я могу говорить миллион раз, чего ждать и чего нет, но пока он сам в это не окунется, ничего не получится. Он должен сам там побывать. Так вот, для нас на это четырехлетие была цель пробиться в команду и пройти «обкатку» на этих турнирах. Если получится, то попасть на Олимпиаду-2018, чтобы на следующих Играх уже знать все и биться за золото. Что из этого выйдет – будем смотреть.

www.sovsport.ru