Лучшим российским одиночником на московском этапе «Гран-при» ожидаемо стал вице-чемпион Европы Сергей Воронов. Подопечный Этери Тутберидзе занял второе место, уступив лишь именитому испанцу Хавьеру Фернандесу.

— От прошлого сезона у вас остался багаж в виде серебра чемпионата Европы и… аккредитации на Олимпийские игры. Как это отразилось на подготовке к нынешней зиме?

— А знаете, эта аккредитация — дополнительный стимул для меня. Она меня по-хорошему злит и заводит. Вы мне только аккредитацию? Хорошо, а я докажу себе и всем, что способен на большее.

— После Сочи не раз доводилось слышать, что на таких возрастных спортсменах, как вы и Константин Меньшов, уже особо не рассчитывают. Ощущали на себе такие настроения?

— Начнем с того, что меня не надо мешать с Костей и Женей Плющенко. Им — за 30, а мне еще 27. Это большая разница. Что касается вашего вопроса, то, самое главное, моя команда в меня верит. Более того, я напрямую спрашивал у представителей федерации: нужен ли им еще фигурист Воронов. Мне четко ответили: да. В случае другого ответа я бы, наверное, задумался. А обращать внимание на слухи не имеет смысла. Да у нас сейчас есть лидер — Макс Ковтун. Он выиграл этап Гран-при, неплохо выступил на чемпионате мира. Но это же не означает, что с ним нельзя бороться.

— Тем более в Москве вы набрали больше баллов, чем он на победном этапе в Шанхае.

— Я не стал бы так сравнивать. Вот когда выйдем на один лед — это другое дело. Везде разные судейские бригады, поэтому мерить шанхайские баллы с московскими, а французские с японскими, не совсем корректно. Может, кому-то нравится думать об этом, но у меня другие заботы.

— Какие?

— Хочу просто получать кайф. Честно. И мне кажется, у меня получается. Даже в произвольной программе было такое чувство, хоть я и катался немного зажато.

— Наверное, все спортсмены когда-то приходят к тому, что нужно получать удовольствие от любимого дела. В какой момент у вас «надо» и «должен» сменились на нынешнее настроение?

— На первых официальных стартах за сборную у меня действительно были мысли, что я кому-то что-то должен. Но потом стал взрослеть и вот, видимо, к 27 поумнел. Думаю, это нормально. А те, кто доходят до этого в 17 — вундеркинды. Но они встречаются редко. Можно вспомнить разве что Плющенко.

***

— С каких пор вы в столь дружественных отношениях с Хавьером Фернандесом?

— Мы подружились, когда я тренировался в группе Николая Морозова. Какое-то время даже жили с Хавиком в одном доме. Все знают, что он великолепный фигурист, но мне повезло узнать его и в жизни. Хави открытый, очень коммуникабельный, честный и временами даже наивный. И очень добрый, что в наше время немаловажно. Он отличный парень и мой классный друг. Мне не стыдно ему проигрывать. Еще подкупает то, что при всех своих заслугах он держится довольно просто.

— Не переходя на личности скажите: в фигурном катании много людей с «задранным носом»?

— Куча! В том числе в нашей стране. Звездная болезнь иногда настигает даже тех, у кого еще результатов то нет.

— Вы когда-нибудь переживали нечто подобное?

— Один день после моей первой победы на чемпионате России. Думал тогда: «Вау! У нас такая огромная страна, а я оказался лучше всех». Но быстро понял, что небо никуда не упало, мир остался прежним и нужно работать дальше. А после мне даже особо и не с чего было зазнаваться.

***

— Вы неоднократно заявляли, что счастливы попаданию в руки к Этери Тутберидзе. За счет чего ей удается заставить вас работать через не могу?

— У меня было много тренеров, но с женщинами почему-то контакт находится лучше. Хотя многое перенял от того же Рафаэля Арутюняна, с которым проработал всего сезон. Сейчас прекрасно ладим с Сергеем Дудаковым. Но у Этери есть какой-то стержень. Не знаю, грузинский или какой-либо еще, но он есть однозначно. Она говорит — и ты ей веришь.

— Раньше такого не было?

— Наверное, я как-то не правильно воспринимал. Может быть, только сейчас дорос до этого.

— Перед Олимпиадой ваш прежний наставник Алексей Урманов сказал, что если бы поверили ему, то вопрос об участии в Сочи Плющенко даже не рассматривался бы.

— Уважительно отношусь к Алексею Евгеньевичу и ему, наверное, виднее, но вот это русское «если»… Вы же знаете присказку про «если бы» у бабушки? Я люблю людей дела.

— Тутберидзе известна своим темпераментом. В первое время после начала совместной работы не испытывали дискомфорта от того, что на вас кричит женщина?

— Одно дело, когда женщина повышает на тебя голос в жизни и совсем другое, когда это происходит в твоей профессии и тебе во благо. Если такой подход приносит результат, то никаких проблем. Для достижения цели все средства хороши. Запоминается итоговое место, а не прокат или что ему предшествовало. Не важно, орали на тебя, унижали или били. В памяти останется только результат. Уже мало кто помнит, как к своему успеху шли те же Урманов, Ягудин и Плющенко, но все знают, что они — олимпийские чемпионы.

***

— Это, к слову, нелегкая ноша. Сопереживаете напарнице по группе Юлии Липницкой, которая ужасно устала от шквала всеобщего внимания?

— Она добралась до таких высот своим трудом, потом и кровью. Я могу принять, что в какие-то моменты переизбыток внимания переносить сложно, это может раздражать. И глупо называть ее небольшие срывы хамством или невежеством. Вы представьте, как незнакомые тети и дяди начинают постоянно дергать вас за рукав и интересоваться всем, вплоть до личной жизни. Надо знать меру. У нас же еще есть такое национальное свойство — людей очень быстро возносят до небес, а затем еще быстрее закапывают.

— Чему учитесь у Липницкой?

— Стойкости. Она изо дня в день тренируется, как машина. И у нее практически не бывает сбоев. К этому надо стремиться, что я и делаю.

— В чем после Олимпиады изменилась Тутберидзе?

— Ничего особенно не поменялось. Наоборот, когда Юля стала олимпийской чемпионкой, Этери начала относиться к нам еще строже. После произвольной программы в Москве она сказала мне: «У тебя было два выходных. Вчера и сегодня. Соревнования — это праздник. В воскресенье показательные — еще один день отдыха. А вот с понедельника мы начинаем работать». Но это нормально. У Этери я понял, что забраться куда-то высоко можно только преодолевая себя. Только те, кто переходят грань, когда кажется, что сил больше нет, потом оказываются на пьедестале. Человек часто недооценивает свои возможности, он может намного больше.

— После этих слов от вас сложно будет не ожидать двух четверных в Японии.

— Мне, может, еще на крови поклясться? Этого делать не буду (смеется). Но тренеры и я прекрасно понимаем, что два четверных нужны. Будут. Все будет.

sport-express.ru