Карьера Юко Кавагути и Александра Смирнова могла закончиться много раз. После Олимпиады в Ванкувере, когда фигуристы не реализовали свои медальные амбиции. Перед Олимпиадой в Сочи, когда партнер получил тяжелую травму ноги. Нынешней весной, когда ученики Тамары Москвиной, приехав на чемпионат мира в статусе лучшей спортивной пары Европы, вновь не добрались до пьедестала.

Но Кавагути и Смирнов продолжают кататься. И в отличие от прошлого сезона, не в одиночестве рассекают лед катка «Юбилейный» в Санкт-Петербурге, а в окружении, наверное, десятка совсем молодых пар.

«Тренируемся так: «хоп-хоп-хоп» между детьми»

— Юко, что у вас тут за муравейник? — спрашиваю. — Непривычно?

— Непривычно (смеется). Но начинать что-то делать надо было. А то раньше в нашем Питере парное катание было сильным, а сейчас, кроме нас, никого и нет. Вот образовали школу «Звездный лед», набрали новичков. Между ними и катаемся.

— Под ноги вам лезут?

— Когда мы прокаты делаем, они стараются уворачиваться. Но были такие моменты, что почти сталкивались. Все-таки они еще неопытные, поэтому, скорее, нам смотреть приходится, куда мы едем. Хотя, конечно, наоборот должно быть. Но другого варианта все равно нет. Поэтому тренируемся так: «хоп-хоп-хоп» между детьми, — со смехом изображает Юко.

— Совета спрашивают у старших товарищей?

— У меня нет. А Саша маленьким помогает.

«Четверной вовсе не суперсложный!»

— Юко, только что на тренировке вы за несколько минут исполнили два чистейших четверных выброса. Этот суперсложный элемент — главное, над чем вы сейчас работаете?

— Да никакой он не суперсложный! — мгновенно отвечает фигуристка. — Все его делают. Китайцы делают, канадцы делают, много кто делает. Просто тренировать его надо, как любой другой элемент. Вот про подкрутку вы же не говорите, что она суперсложная? А мы ее тренируем столько же, сколько четверные выбросы.

— Так подкрутка тройная, а выброс четверной. Вот поэтому про него столько разговоров. И прогнозов, будете вы его делать стабильно или нет.

— Вы же видели, что мы их делаем, разве нет? Да, на контрольных прокатах в Сочи я на четверных выбросах в произвольной программе ошиблась. Но вопроса, три оборота делать или четыре, не стоит. Только четыре. Варианта нет другого. Все больше и больше пар их делают — и нам надо.

— Почему, если это не суперсложный элемент, он нечасто, так скажем, получается?

— Да сложный, конечно, на самом деле, — улыбается Юко. — Но главная сложность не в том, что надо сделать четыре оборота в воздухе, это почти то же самое, что три. А в том, что надо преодолеть психологический барьер, страх от мысли, что этих оборотов четыре.

— Вы преодолели?

— Нет. До сих пор боюсь.

— Когда летите в воздухе, уже знаете, получится четверной выброс или нет?

— Не знаю (смеется). Очень быстро все происходит, сообразить ничего не успеваешь.

— Некоторые одиночники рассказывают, что во время четверного прыжка успевают много чего подумать.

— Нет, если я начну о чем-то думать, на лед лягу. Лучше все на автомате делать.

«Манфреда» слышать не могла»

— Вы оставили на предстоящий сезон свою произвольную программу на музыку Чайковского из симфонии «Манфред», которую поставили еще два года назад, до тяжелой травмы партнера…

— Честно говоря, я не хотела оставлять эту программу. К концу прошлого сезона музыка меня просто «съела».

— Почему?

— Сильная очень. Я этого «Манфреда» слышать даже не могла — меня чуть ли не выворачивало. Но все хотели ее оставить…

— Пришлось подчиниться?

— Да. Но сейчас, насколько могу, катаю ее с удовольствием. Особенно на фоне короткой программы. Там я вообще не понимаю, что у нас за музыка. После этой короткой я музыку в произвольной программе даже по-другому воспринимать стала. Нахожу в Чайковском новые открытия, новую энергетику.

— Погодите, как это не понимаете? Не нравятся Барбра Стрейзанд и Брайан Адамс?

— Дело не в том, нравятся или не нравятся. Непонятно, и все. Ритм, как под эту музыку надо кататься — ничего не понятно.

— Ничего себе. А все сказали — Кавагути и Смирнов нашли новый стиль.

— Ну если вы считаете, что это новый стиль, тогда хорошо, пусть так и будет. А для меня — непонятно.

«До сих пор сомневаюсь, продолжать ли кататься»

— После прошлого сезона долго сомневались, продолжать или не продолжать карьеру?

— Долго. До сих пор сомневаюсь.

— Что так?

— Не знаю. Но мне эти сомнения не мешают кататься.

— Мотивацию не можете найти?

— Не могу, честно говоря. У меня ее нет.

— А удовольствие от катания-то хоть есть?

— Кстати, да, есть. А вот от прошлого сезона я ни капельки удовольствия не получила.

— Как это? Вы ведь его начинали, не зная, получится что-нибудь или нет, что будет со здоровьем, и выиграли чемпионат Европы.

— В здоровье-то я как раз не сомневалась. Знала, что с Сашей будет все в порядке. Но удовольствия даже золото чемпионата Европы не принесло. То есть, поймите правильно, я рада, что мы выиграли. Но удовольствие — это другое, его не было.

— Не понимаю. От чего же вы тогда получаете в фигурном катании это удовольствие?

— Ох, мне трудно это объяснить. Вот сейчас я просто катаюсь, у меня ничего не болит — и мне хорошо. А прошлый сезон меня просто замучил. В конце уже сил никаких не было! Приходилось заставлять себя выходить на лед. А в фигурном катании нельзя заставлять что-то делать.

— Я знаю столько фигуристов, которые заставляют себя ходить на тренировки…

— Я тоже заставляла. А сейчас по-другому живу. Если что-то не получается, по сто раз не повторяю. Ухожу просто, и все. Значит, не мой день. Лучше так, чем травму получить.

«Хватит учиться. Работать надо!»

— Думаете о своей будущей жизни после фигурного катания?

— Думаю, конечно. Но что делать буду, совсем не знаю.

— Учиться больше не пойдете?

— Нет уж, хватит. Надоело лекции слушать. Работать надо.

— Год назад вы говорили, что, возможно, будете тренировать.

— Сейчас скажу так — тренировать это самое последнее, что я буду делать. Конечно, если надо помочь кому-то — с удовольствием помогу. Но тренером быть… Нет. Нет! — еще раз повторяет Юко.

— С партнером обсуждаете, что будет после спорта?

— Нет. У него своя личная жизнь устроенная.

— Вы за пределами льда совсем не общаетесь?

— Нет, — качает головой фигуристка.

— Опять не понимаю — как это? Как же мнение, что в паре спортсмены должны быть единым целым, и все такое прочее?

— Мы друг друга на льду понимаем. Но в личной жизни у каждого свое. А то, что мы не общаемся — даже лучше, мне кажется. Видеть друг друга 24 часа — это с ума сойти можно.

— Даже в театр не ходили ни разу?

— Нет. Когда помоложе были, разве что, когда Тамара Николаевна такие походы устраивала. А сейчас нам это не надо. Мы уже взрослые.

— Разница в менталитетах вам мешает?

— Она есть, но я об этом не думаю.

«От четверных выбросов еще какое удовольствие!»

— Юко, чего вы ждете от предстоящего сезона? — задаю один из последних вопросов.

— Того, чего у меня не было в сезоне прошлом. Удовольствия от катания.

— Но четверные выбросы — это же не ради удовольствия, а ради того, чтобы побеждать, разве нет?

— Да что же вы опять о четверном выбросе, — смеется Кавагути. — Умеем мы их делать! Поэтому и поставили их в программе. Не для того, чтобы побеждать, а просто потому что они у нас есть. И знаете, я получаю удовольствие от четверных выбросов! Еще какое!

www.sovsport.ru